Виктор Кондратенко - Курская дуга

«Откололи, теперь надо добить!» — С этой мыслью Анатолий повторил атаку.

На помощь Белову пришел Березко. Враг хорошо понимал, что сулит ему встреча с двумя советскими истребителями, круто развернулся и, ощетинившись огнем, пошел к линии фронта.

Два мессершмитта вынырнули из туч. Увлекшись погоней за бомбардировщиком, Березко оторвался от Белова, и тот оказался один против двух вражеских истребителей. И все закружилось, замелькало. Желтеющие полосы хлебов, перекрестки дорог, зеленые массивы лесов, и снова синева неба, рассеченная трассами снарядов и пуль.

Положение было критическим. И тогда пришло решение — идти в лобовую атаку. Расчет на то, что нервы врага не выдержат, был правильным. Когда казалось, что вот-вот машины столкнутся, фашист резко взмыл свечой вверх. Но Белову достаточно было мгновения. Красная трасса ударила по брюху мессершмитта. Самолет на какое-то мгновение замер в воздухе, как-то неестественно завилял и, окутанный дымом, вошел в штопор. Белов, заметив возвратившегося Березко, сосредоточил огонь на ведомом. Но тот сманеврировал и вышел из боя.

Огромный костер падал на землю. В полосе дыма мелькнул купол парашюта. «Немец спрыгнул…» Анатолий хотел подать Березко условный знак «возвращаемся на аэродром», но внизу неожиданно появился мессершмитт.

Над куполом парашюта сверкнула огненная нить трассы. «Расстреливает сбитого товарища, а нам нужен «язык». Анатолий спикировал, дал очередь.

Гитлеровский ас скользнул вниз и, слившись с местностью, исчез. Яки описали круг над оврагами. Немецкий летчик приземлился. В хлебах погас купол парашюта, он сделался похожим на скомканную простыню. Анатолий видел: на дороге взметнулась пыль, грузовик затормозил, и два человека бросились к немецкому летчику.

«Ведут! Пора и нам на заправку…» Белов покачал плоскостями, пошел на бреющем.

Немецкий летчик сдался без сопротивления. Он поднял руки и взволнованным голосом крикнул:

— Рус, плен!

Обыскав немца, майор Гайдуков отобрал вальтер, планшет с картами и офицерское удостоверение. Пленный поспешно снял ручные часы, протянул их Гайдукову.

— Битте… [1] Пожалуйста ( немецк. ).

— Сами видим, что битый, — процедил сквозь зубы Ковинько.

Майор отстранил руку немца.

— Мы не грабители, понятно?

Пленный быстро заговорил. Но Гайдуков ничего не разобрал. Он мучительно напрягал память. Как назло, в нужную минуту все немецкие слова словно выветрились из головы.

— Надевай свои часы! Русского языка не понимаешь? — опустил винтовку Ковинько. — Твой Гитлер бандюга…

— Гитлер капут! — воскликнул пленный.

Ковинько усмехнулся:

— Эту песенку вы всегда поете с опозданием..

— Придется доставить пленного в штаб дивизии. Сделаем небольшой крюк, — заметил Гайдуков.

Майор сел с немецким летчиком в кузов. И снова затарахтела полуторка, заклубилась пыль. Небо по-прежнему звенело, словно натянутая до предела струна. В знойном просторе тянулись на Курск косяки вражеских пикировщиков.

В штабе авиадивизии Гайдуков встретил знакомых офицеров. Из коротких разговоров создавалась картина воздушного сражения.

«Генерал-фельдмаршал Рихтгофен с разных направлений бросил на Курск самолеты всех систем, «под метлу», — записывал в блокнот Гайдуков. — Первые эскадрильи наших «ястребков» встретились с превосходящими силами противника и все же связали их боем. Только небольшим группам фоккеров и мессершмиттов удалось пойти за своими бомбардировщиками.

Встретив сильное сопротивление нашей авиации, противник меньшими группами бомбардировщиков пытался повторными налетами с интервалами в тридцать минут пройти безнаказанно к цели. Он думал, что советские истребители будут на заправке. Расчеты врага не оправдались, в небо взлетели резервные эскадрильи «ястребков»…

Пока Гайдуков делал пометки в блокноте, пришел черноглазый юноша со звездочкой на серебряных погонах и принялся опрашивать пленного.

— Переведите, младший лейтенант, — сказал подполковник в роговых очках и щелкнул портсигаром.

— Обер-лейтенант Вильям Голлингер готов дать любые показания.

— Что его побуждает?

— Он обозлен. У него был напарник — заядлый фашист майор фон Реб. В решительный момент боя он не прикрыл Голлингера. Когда же обер-лейтенант выпрыгнул из горящего самолета и раскрыл парашют, фон Реб внезапно приблизился и попытался расстрелять своего товарища. Пленный говорит: «Если б не подоспел русский истребитель, то Вильям Голлингер спустился б на землю мертвецом».