Виктор Бычков: Везунчик

На окраине Минска, где лес подходит почти вплотную к частному сектору, как-то быстро на месте разрушенной завалюшки вырос небольшой, но добротный домишко, срубленный из пропитанных шпал, крытый не свежей, но вполне хорошей дранкой. Чтобы не сильно бросаться в глаза, буквально через месяц его обшили обрезной доской, скрыли ворованный с железной дороги материал. Рядом с ним поднялся и флигелек, готовый верой и правдой служить построившим его людям. Глухой высокий дощатый забор надежно таил хозяйскую тайну. Только собачий лай оповещал владельцев этого дома о приходе очередных ночных гостей за уже изготовленным товаром.

Светлая «Волга» с шашечками такси медленно катилась с горки со стороны Слободы к Боркам. Небольшое серое облачко пыли сопровождало машину, висело над дорогой. Перед гатью остановилась. Нет, то была уже не гать, а хороший бетонный мост с металлическим ограждением соединял обе деревни. Колхоз «Красный партизан имени Л.М Лосева» – огромными буквами написано на указателе.

Из машины вышел пожилой человек с пышной седой шевелюрой, аккуратненькой бородкой клинышком и усами такого же цвета в темных очках на носу. В руках держал блестящую изящную трость с фигуркой какого-то зверя на рукоятке и шляпу. Что-то сказал водителю в открытое окошко, и такси рвануло с места в сторону Борков, оставив пассажира на мосту.

Вместо болота с кустами и торфяными карьерами, взору приезжего предстала гладкое зеленое поле с ровными узкими канавами мелиорации, что соединялись в одну, пошире и поглубже, чтобы бежать в сторону речки Деснянки.

Густые сады окружили деревню, спрятали за собой дома. Чуть правее виден был кусочек речной глади.

Одинокий жаворонок завис в вышине, одаривал землю своими трелями.

Человек поискал глазами аистов – их не было. Не видно было и гнезда на огромной липе на краю деревни.

Опираясь на трость, тихонько направился по дороге, с искренним интересом оглядывая все вокруг.

Остановился у первого дома вначале деревни. Высокий, из белого кирпича под оцинкованной крышей, радовал глаз своим видом.

Приезжий долго стоял, смотрел, как во дворе голый по пояс мужчина лет сорока играючи колол дрова. Наконец, тот заметил незнакомца, вытер пот с лица, подошел к невысокому забору из штакетника.

– Здравствуйте. Кого-то ищите, отец? – широкое открытое лицо приветливо улыбалось. – А может, вам плохо? – насторожился мужчина.

– Нет, нет! Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Скажите, этот дом чей?

– Мой, – ответил хозяин. – А вам это зачем?

– Я понимаю, что ваш. Мне интересна фамилия, имя владельца.

– Абрамов, Кирилл Антонович Абрамов моя фамилия.

Незнакомец побледнел, крепче сжал руками трость.

– Вам плохо? – хозяин забеспокоился, вышел к дедушке, взял под руку, провел и усадил на лавочку, что стояла у забора. – Посидите, я сейчас воды принесу.

Вместе с Кириллом вышла и старушка с клюкой. Подслеповатыми глазами пыталась рассмотреть незнакомца. Беспалая рука лежала поверх палки. Дедушка заметил эти руки, заволновался, сделал попытку что-то сказать, но в последний момент удержался. Выпив воды, поблагодарил, с трудом поднялся, и медленно направился вглубь деревни. Оглянулся – мужчина с бабушкой смотрели вслед.

Свернул на тропинку, что бежала к реке. К удивлению детворы, что пасла гусей на Пристани, незнакомый дедушка сначала угостил их шоколадными конфетами, потом разулся, подкатал брюки, дошел до камня-валуна, долго гладил его, и о чем-то шептал.

Не побоялся испачкать светлые брюки, встал на колени, пригоршней зачерпнул воды с родника. Сидел, отдыхал, обводя вокруг влажными от слез глазами.

Вернулся обратно через липняк, побыл на конюшне. Издали кивком головы поздоровался с конюхом дедом Тихоном, постоял у карьера над обрывом. Так же медленно побрел обратно в деревню.

Здоровался со встречными людьми, но нигде не останавливался, и ни с кем не говорил.

Вышел в проулок, направился к кладбищу, что одиноким островком расположилось на краю пшеничного поля за деревней. Там его уже ждало такси.

Надел очки, долго бродил средь могилок, вычитывая имена на крестах. Задержался у могилки с табличкой на кресте «Щербич Елизовета Пе..», отчество и даты были стерты временем. Поднял голову верх. Из глаз бежали слезы, терялись в усах, бороде. А он не вытирал их, так и стоял, плакал, опершись на трость. Шляпу держал подмышкой, и легкий ветерок шевелил волосы.