Виктор Бычков - Вишенки в огне

Да, получилось неплохо, хорошо пощипали врага. Правда, потеряли двоих партизан: после боя не досчитались Ивана Горохова и Алишера Азимова. Последний прибился к партизанам ещё летом 1941 года – сбежал из лагеря военнопленных, что был тогда в пригороде Бобруйска. Минёр ещё тот. Именно под его началом заложили мины на гати и под мост.

Уже после боя выяснилось, Васька Кольцов видел, как эти двое упали на улице, как раз против дома деда Панкрата Лукина. По всем данным, погибли они. По утверждению Васьки, живые или раненые так не падают и не лежат. Вынести к своим погибших не удалось: отходили партизаны по другой дороге, стороной. А потом подтвердили дед с бабкой: так оно и есть, погибли оба партизана. Раненых в том бою успели и смогли забрать с собой. Сейчас находятся в партизанском госпитале. Госпиталь не стали закрывать в лагере, так и по сей день несут раненых на носилках, отступают вместе с основными силами. Шалаш построили под него, там теперь доктор Дрогунов с ранеными. Вот и отца Петра быстрее всего надо было бы туда же, в госпиталь на лечение. Вопрос в другом: как пробиться к своим? Придётся двигаться в Вишенки. Как-то оставили раненых в Пустошке, немцы делали облаву, обнаружили, всех расстреляли вместе с медсестрой, что была при них. Сейчас другого выбора нет, вынуждены оставлять в Вишенках. Авось немец не обнаружит?

Борки обошли стороной, уже подходили к Деснянке, собирались переправиться на тот берег, пробираться лесом, этим берегом идти опасно, как наткнулись на засаду: немцы! Осенняя ночь осветилась ракетами, стало видно, как днём.

Шедшие впереди Василий Бокач и Илья Сёмкин вступили в перестрелку, пытаясь задержать, отвлечь на себя врага, к ним на помощь бросились шедшие в арьергарде двое разведчиков. Остальные резко повернули назад.

– Что делать будем, брат? – Василий Кольцов обернулся в седле, обратился к Вовке.

– Правь на Борки. Сейчас все немцы кинутся на тот край деревни, а мы по дороге, что с кладбища и прямо на пристань. Там уж точно нас не ожидают.

Вася крепче прижал к себе племянника, принялся подгонять коня. Партизаны, что несли раненого отца Петра, не отставали, бежали рядом.

Отряд остановился на той стороне Деснянки, ждали своих. Стрельба затихла, только нет-нет, да взлетали то тут, то там осветительные ракеты. К счастью, вскоре подошли и остальные разведчики. Раненого Илью Сёмкина поддерживал Васька Бокач. Ранение было не тяжёлым, однако, и неприятным: в ягодицу, в мякоть. Больно, но идти может, хотя и с трудом. Вот и пришлось Ваське Бокачу помогать.

– Трогай, командир, вроде все собрались, – Бокач передал раненого партизана товарищам, снова направился во главу колонны.

Немецкое кольцо блокады проходило по лесисто-болотистой местности между Вишенками и Рунёй. Там, за Рунёй, ещё был участок леса, где и находились сейчас партизаны. А впереди у них раскинулись непроходимые болота. Сами Вишенки оставались далеко в тылу немцев. Несколько раз партизаны предпринимали попытки выйти из блокады, пробиться за Пустошку, где леса уходили дальше на запад, соединиться с другими партизанскими отрядами. Но пока безуспешно. Неравны силы, и ждать помощи было неоткуда. Слухи доходили, что и в других районах немцы основательно взялись за народных мстителей. Так что, отряд Лосева не был исключением.

Ещё в церкви решено было двигаться на Вишенки: проще. С таким грузом пройти незаметно днём сквозь немецкое кольцо было мало вероятно, возвращение в партизанский отряд откладывалось. А там, в Вишенках, хотя и в землянках, но люди уже живут. Фашисты пока их не трогают. Володя, как командир взвода разведки, знает, что в деревню немцы заходили и заходят, однако не останавливаются, не задерживаются, уходят на усиление кольца блокады. Да и где задерживаться? Домов-то нет, ни единого строения нет: всё сожгли, взорвали… А землянки? Так их и не видно постороннему человеку. Лишь тропинки да остовы печей… Может, Бог даст, и спасут отца Петра. Да и мальчишку-племянника надо к своим доставить. Мама присмотрит за ним. И Агашу захоронить надо по – человечески, по – христиански. Вот и у них, у Кольцовых, война отняла уже двоих: Никитку, а теперь и Агашу. Казалось, уж кому-кому, а матушке Агафье и отцу Петру ничего не угрожает. А оно вот как получилось… Вроде не трогали фашисты священников в первый год войны, пытались даже заигрывать с церковью.

Володя то и дело менял занемевшие руки, удобней перехватывал свой необычный, родной и тяжёлый груз. Как гордился сестрой, когда она полицая на ржаном поле… Радовался, искренне рад был за неё, когда они с Петром Кондратовым поженились. Даже не удивился, что Петя сменил в церкви дедушку своего отца Василия. И опять порадовался за Агашу: матушка теперь!