Виктор Бычков - Вишенки в огне

Нет, он, Вовка, ничуть не удивился, что отец Пётр лёг за пулемёт. Не сделай он этого, вот тогда удивился бы, неприятно поразился бы Вовка Кольцов. Слишком хорошо знает Петьку Кондратова. Впрочем, и сестру тоже. По – другому она бы не смогла. Да-а… Вот они какие нынешние батюшки и матушки…

На рассвете подошли к Вишенкам, затаились у дороги на Медвежье урочище, часть разведчиков на конях отправили ближе к Руни. Бог даст, смогут пробиться к своим в отряд, отвезти продукты, что удалось раздобыть. Здесь, в деревне, остались шесть человек во главе с Володей Кольцовым. Управятся, да надо будет разведать: слух прошёл, что в блокаде партизан участвует сводная рота полицаев из района во главе с бургомистром господином Щуром Кондратом Петровичем. Так это или нет, но проверить стоит, счёт пану бургомистру предъявить, если что… Уж больно хлопотал Фома Назарович за зубы выбитые, за Агрипину Солодову внуки просили. И ещё Антон Щербич, староста деревни Борки, уж больно своею жестокостью прославился. Поговаривают, что и он там же, в роте полицаев борется против партизан. А это друг детства товарища Лосева. Леонид Михайлович давно желает повидаться с другом.

Так что, как не крути, а дел в тылу врага для разведчиков много. Хотя, главное дело – найти брешь в кольце блокады. Последнее время разведчики только тем и занимались – искали дырку в обороне фашистов. Но пока безуспешно. Разве что мелкими группами просочится? И где гарантии? А раненые?

Деснянку перешли вброд, Вовка у входа в родительскую землянку встал на колени, ждал. Положить тело сестры на мокрую землю не мог, продолжал держать на руках. Рядом стояли разведчики с носилками, на которых лежал так и не приходящий в себя отец Пётр. В землянку вошёл младший брат с племянником.

Хоронили матушку Агафью на следующий день. Сначала тело положили на самодельный стол в землянке, кто-то принёс свечи… Прощались…

А день выдался на удивление прекрасным, солнечным. Ветер и тот стих, угомонился. Только еле-еле качались верхушки сосен за огородом. С самого утра потянулись люди. Они вылезали из своих землянок, из – под земли, такие же тёмные, как и их жилища, в тёмных одёжках, с потемневшими серыми лицами, с навечно застывшими скорбными выражениями на них.

Спускались под землю в землянку Кольцовых, молча складывали в уголок кто несколько картофелин, кто кулёк муки или крупы, кто торбочку фасоли, кто горсть сухарей. Подходили к покойнице, стояли с минутку, и уходили, освобождая место другим.

Безмолвной, безучастной застыла у изголовья дочери Марфа.

Глаша немного отошла, оправилась, взяла себя в руки, сейчас хлопотала у печурки в углу землянки, ставила в чугунках варево, варила кутью, готовилась к поминкам. Помогала ей Фрося и Аннушка, сестра Петра. Стёпка держал на руках уснувшего Василька, вжался в стенку у входа; рядом, не отходя, прижалась Танюшка с сыном сестры Фроси Никиткой. Ульянка сновала на улицу и обратно, то и дело подходила к Агаше, замирала на минутку, и снова бежала наверх.

Вовка и Вася задерживаться на день в Вишенках не стали, да и не могли: не равен час, немцы нагрянут. Попрощались с сестрой, вынуждены были уйти: обстоятельства требовали быть совершенно в другом месте и по другим делам. Ждали отца Данилу Никитича и старшего брата Кузьму Даниловича: вдруг смогут пробиться из окружения? Раненого батюшку отнесли в землянку Кондратовым, оставили там на руках матери и младшей сестры Аннушки. Взялась ухаживать за раненым старая Акимиха. Это сродная сестра покойной бабки Лукерьи, повитухи и местной знахарки. Как уж и что было между сестёр – никто не знает в Вишенках, однако дело Лукерьи перешло к Акимихе, вот оно-то и сгодилось в лихую годину. В деревне и до войны часто к ней бегали сельчане: до больницы-то не всегда успеешь, да и далековато, и на каждый чих не набегаешься. Она даже в лесу в семейном лагере не теряла даром времени, травки разные собирала, сушила, помогала больным, лечила. Чего-чего, а уж хворей в холодном лесу у людей хватало, доктор Дрогунов с ног падал, не успевал лечить.

Копать могилу подрядились бабы, которые моложе и сильнее, и девки с ними. Ребятня ещё помогала, что уже могла держать лопату в руках.

Когда скромная траурная процессия подходила к кладбищу, увидели вдруг, как со стороны Пустошки направлялись к ним чудом уцелевшие в этой деревне дед и бабка Куликовы – старый печник Николай Михайлович и жена его бабушка Арина. Откуда только прознали? Дед Никола потом пояснил, говорит, сон ему приснился нехороший про матушку молодую. Будто бы по небу она летала, парила, и вся в белом, как невеста…