Людо ван Экхаут - Это было в Дахау.

Среди нас был священник, который спросил, не хочет ли умирающий исповедаться. Тот отказался, сказав, что всю жизнь был атеистом. Священник должен был понять, что в свой смертный час он не хотел запятнать себя ложью. Умирающий говорил очень дружелюбно. И убежденно. Он спросил священника: разве может человек на смертном ложе отречься от всех своих убеждений. Тот больше не настаивал и остался сидеть в группе бельгийцев из нашего барака. Мы ждали.

И вот лежавший на одеяле человек уснул. Перестал дышать.

– Ну вот я и посмотрел на покойника, – сказал я Другу.

Но он покачал головой.

– Это не то, что я имел в виду,- сказал он.- Такая смерть ничему не учит. Человек был рад смерти как избавлению от мук. Глядя на него, сам начинаешь думать, что смерть-легкий способ отделаться от всей этой мерзости. Ты должен смотреть на других мертвецов. Мертвых, взывающих к бунту. Умерших смертью, которой ты никогда себе не пожелаешь. Вот теперь надо смотреть. И еще посмотри на него завтра, когда он окоченеет.

Но я отвернулся, увидев, как тело умершего поволокли на улицу. Один из охранников взял покойника за ноги и стянул с нар. Удар головы об пол болью отозвался в моем сердце.

Друг видел, как я вздрогнул.

– Так они поступят и с тобой,- сказал он.- С мертвыми здесь обращаются, как с мешком мусора. Они лишили смерть ее значения и величия. В изоляторе Освенцима мертвецов обычно караулили крысы. Каждую ночь они устраивали там пиршество.

– А ты был и в Освенциме?

– Я разговаривал с людьми, сидевшими там.

– Ты много знаешь и о нашем лагере.

– Я стараюсь быть в курсе. Есть люди, которые время от времени выходят из блока. Каждый должен знать как можно больше о том, что здесь делается, это необходимо для будущего.

В блоке № 17 сенсация! Французы получили посылки Красного Креста. Событие это вызвало растерянность и зависть у всех остальных. Все столпились вокруг французов. Рассматривали содержимое посылок: килограмм фасоли, килограмм сахара, сардины и сигареты. Сигареты в лагере ценились на вес золота. Хотя и были очень плохие. Французы называли их «Sales Petains» [4] Sales Petains – буквально «Грязные петеновки». . В Бельгии тоже имелись сигареты низшего сорта под названием «В.Ф.», мы окрестили их «вонючим фюрером».

И все-таки сигареты были необходимы нам как хлеб.

Французы сразу же стали нашими лучшими друзьями. Мы заговаривали с ними, когда они сосали кусочек сахара или курили сигарету, но они не делились с нами. Правда, иногда кому-нибудь из нас перепадал окурок. Французы обычно не уединялись со своими сокровищами. Потом им потребовалась наша помощь. Никто из французов не знал немецкого, а им нужно было спросить старосту бокса, можно ли варить фасоль на печке в жилом блоке. Бельгийцы пользовались славой практичных людей, которые из любого положения найдут выход, и французы обратились к нам. Мы сторговались с персоналом бокса и получили разрешение варить фасоль. За это, разумеется, французам пришлось платить. Большая часть фасоли попала в желудки хозяев бокса, кое-что перепало французам, немного досталось и нам- за то, что мы выполняли роль переводчиков.

Когда фасоль была съедена, мы начали второе наступление. На этот раз – атаку на сигареты. Как только прибыли посылки французского Красного Креста, поползли слухи, что скоро прибудут дары и бельгийского Красного Креста. Посылки будут весом пять килограммов и значительно качественнее французских. Бельгийские сигареты куда лучше французских. А разве бельгийский сахар не славится? Кусочек бельгийского сахара заменит три куска французского. Мы расхваливали французам наш рафинад, говорили, что в бельгийских посылках будет и рыбий жир, и мед, и печенье. Все эти разговоры привели к тому, что мы и сами поверили в свою выдумку. А французы поверили нам. Вот тут-то и началась бурная торговля между французами и бельгийцами. «Дай мне пять сигарет, а на следующей неделе получишь десять бельгийских». «Дай кусочек сахара и тогда получишь от меня два». Иногда наши уловки удавались. Но обычно французы предпочитали синицу в руках журавлю в небе.

Шли дни. Собственно, мы никогда всерьез не верили в наши посылки, и слабая надежда на то, что мы получим их, таяла с каждым днем. Но посылки пришли. Серые картонные коробки с красивым бельгийским флажком. Совершенно плоские, почти невесомые коробки. Теперь мы оказались в центре внимания, все толпились вокруг нас. И как ни легки были эти посылки, мы уже мысленно наслаждались их содержимым. Но нас ждало разочарование: в коробках лежало двое кальсон и две рубашки. Французы, заключавшие сделки в расчете на эти посылки, были огорчены не меньше нас. Большинство бельгийцев сразу же натянули на себя белье. Я же решил, что его можно использовать гораздо лучше. Пока остальные не пришли к этому же решению (цена сразу упала бы), я продал свою нераскрытую коробку австрийцу – старосте бокса-за пачку югославских сигарет. Одна такая сигарета приравнивалась к порции хлеба.