Юрий Черный-Диденко - Сказание о первом взводе

— Потому вас так и учу, шо сам не уберегся. Блыжче б носом до матинки-земли — и ничего б не було.

— Выходит, товарищ лейтенант, что это чрезвычайное происшествие?

Карпенко усмехнулся, молчал.

А возможно, оно так и в самом деле было бы, если бы главное на войне — сохранить жизнь.. Но главное было добиться победы!

И сейчас, лежа на снегу под огнем пулемета, о ней, о победе, думал Широнин, занятый лихорадочными поисками нужного в данный момент решения. Взгляд Широнина встретился со взглядом Зимина.

— Ну, гады же, и поздравили с праздником, — прохрипел в тишине, наступившей между двумя пулеметными строчками, старшина. — И еще дымовую завесу пустили.

Может быть, Петр Николаевич и пропустил бы мимо ушей эти невеселые слова Зимина, если бы не показалось странным его замечание о дымовой завесе… Где уж там она, эта завеса, когда по степи хоть шаром покати: ни кустика, ни пригорка, и в полосе наступления все просматривается со стороны села как на ладони. Но, следуя взором за взором Зимина, Широнин повернул голову влево, увидел, как по лощине перекатывается дым пожарища… Дымовая завеса! А ведь верно же!..

— За мной! — крикнул он, отползая влево и затем назад за те сто метров, которые достались взводу с таким трудом…

В витке неглубокого оврага стояли две самоходки. Широнин постучал по броне одной из них автоматом. Поднялась крышка переднего люка, и в ней показалось покрытое копотью лицо самоходчика.

— Эй, братишка, выдержишь? — Широнин указал рукой в сторону застланной дымом лощины, куда выходил овраг.

— Один? — догадался, что предлагает лейтенант.

— Какой черт один, вот же якуня-ваня, весь взвод с тобой!

С гребня оврага один за другим соскакивали вниз солдаты. Самоходчик с минуту смотрел в сторону лощины, затем отодвинулся в темноту люка, посоветовался с экипажем и вновь обратил к Широнину повеселевшее лицо.

— Давай!

— Давай, ребята, — повел рукой в сторону самоходок Широнин и вскочил на борт машины, половчей пристроился к дулу орудия, чтобы не слететь в пути.

Самоходки рванулись в лощину, исчезли в ней, как в ночи. От дыма першило в горле, пудовая тяжесть налегла на грудь, дым въедался со слезящей резью в глаза. «Еще немного, еще», — закрыл рукавицей рот и мысленно приказывал сам себе Широнин. Он считал не расстояние — дым укрывал все вокруг, — а минуты, секунды… Но вот самоходка, поднимаясь по склону, накренилась, перед слезящимися глазами посветлело, легкие жадно вобрали посвежевший воздух. Самоходки с десантом вышли западнее Червонного, к горловине, по которой проходило шоссе, и на третьей скорости устремились по улицам села, сшибая, давя и расстреливая застигнутых внезапным ударом с тыла обезумевших гитлеровцев.

Рота Леонова поднялась в атаку, но пока, увязая в снегу, цепь стрелков подбегала к окраинным хатам, в них уже хозяйничали бойцы первого взвода.

— Та громче же, громче кричи, бо в Берлине не слышно! — воскликнул Вернигора, когда на него с криком «ура» чуть не налетел из-за угла хаты ефрейтор второго взвода Халдеев.

— Ура! — еще раз рявкнул Халдеев, очумело глядя на спокойно стоящего перед ним и смеющегося знакомого сержанта.

— А, это ты, Вернигора? Не узнал я тебя, — выдохнул, переводя дух, Халдеев и, изморенный бегом и волнением, опустился на завалинку, — фу, умаялся.

— А кто же? Я самый и есть. Хорошо, однокашник, что ты меня только на ура поднял, а я уже думал, вдруг да автоматом полоснешь. Вон куда беги, кричи… — кивнул Вернигора в сторону большого сада, в глубине которого раздавались выстрелы. И Халдеев послушно вскочил, уже не спеша, вразвалку побежал, точно примирившись с мыслью, что опоздает и туда.

Петр Николаевич считал, что сейчас как раз хорошо было бы двинуться по шоссе и продолжать преследование отходивших на этом участке гитлеровцев. Но Леонов сообщил ему приказание комбата — закрепиться в Червонном, занять оборону.

— Товарищ лейтенант, вот бы сейчас на их плечах!.. — в возбуждении предложил Широнин. Его радовал успех боя и, главное, то, что он, этот успех, достался малой кровью: кроме трех солдат, раненных еще в первые атаки, в роте потерь не было. «Значит, есть же силенки и для преследования!»

— Погоди!.. На плечах! Ишь, всадник какой лихой нашелся, — добродушно передразнил и охладил пыл лейтенанта Леонов. — За то, что на самоходках выручил, за это благодарю и донесу выше… А насчет плеч повременить надо… Видать, неохотно стали они их подставлять… Слышишь, что на левом фланге делается?