Ион Деген - Рассказы (публикации 2009-2010 годов)

Николай доел завтрак. Убирать, слава Богу, было нечего. Завалился на диван. Включил телевизор. По русскому каналу шла какая-то сотая серия о славных российских блюстителях порядка. Херня. Стал переключать каналы. Наткнулся на футбол. Красивая игра! Но кто с кем, разобрать не мог. Комментатор тарабанил на иврите. А за девятнадцать лет Николай не врубился в этот язык.

Он не узнал, чем закончился матч. Задремал. А проснулся, когда на экране два бугая уничтожали друг друга. Бокс не бокс. Борьба не борьба. Хрен его знает, что за спорт. Хулиганство сплошное. Но спорт ведь, если передают по спортивному каналу.

Захотелось жрать. А в холодильнике Антарктида. Пусто. Надо идти за покупками. Николай встал, сунул культю в культеприемник и стал застёгивать ремень. Впервые в этот день промелькнула хоть какая-то положительная эмоция. Хороший протез. Лёгкий. И нигде не давит. Умеют в этом Израиле делать протезы. В Советском Союзе ничего подобного не было у него. Ругался он, жаловался. Позволяло положение. Как-никак преподаватель в институте не хер его знает чего, а марксизма-ленинизма. При том не рядовой преподаватель. Но вся ругань и жалобы уходили, как вода в песок. Ну, переделывали, чинили. А всё оставалось, как было. Говорили, что культя бедра очень короткая, поэтому ничего нельзя поделать. Короткая! Почему же в Израиле она не короткая? Выросла, что ли? Что уж говорить про вес? Там хоть тяжёловеса нанимай, чтобы при каждом шаге поднимал эту глыбу. Почему в Израиле протез не тяжёлый?

Тут он вспомнил ещё одну гадость, связанную с советским протезом, вернее не с протезом, а с протезным заводом. Директором этого завода назначили его кореша по пехотному училищу Гошу Трубицына. Учились они в одном взводе, даже в одном отделении. Вместе стали младшими лейтенантами. Вместе, в одном телячьем вагоне выехали на фронт. До появления Гоши Николай ходил в героях. Инвалид Отечественной войны. Ко всем годовщинам получал юбилейные медали. Боевых, правда, у него не было. Только в 1985 году, к сорокалетию со дня Победы всем инвалидам; живущим в Советском Союзе, вручили орден Отечественной войны первой степени. В Израиле бывшие советские инвалиды остались без этого ордена. Оно и справедливо. Нечего было покидать Советский Союз. Предатели несчастные! Орден им! Как же! Колодка наград у Николая выглядела вполне внушительно. А что они значат? Ну, не все же такие специалисты, чтобы понимать.

И тут появился Гоша, который в 1956 году был демобилизован в звании майора. И рассказывал людям, сокрушаясь, как они с Николаем ехали на фронт после училища, как разбомбили их эшелон, как у Николая оторвало ногу. А его даже не задело. Повезло. На фронте он дослужился до старшего лейтенанта, до командира роты.

Так открылось, что Николай вообще не воевал, а права качал на полную железку, как если бы без его героизма не состоялась победа. Неприятные воспоминания.

В Израиле никто не интересовался его боевым прошлым. Инвалид войны с нацизмом – и всё. Солидная пенсия. В Советском Союзе он даже не верил, что может быть такая. Протез. Притом, не чета протезу, который только умножал его страдания. Ежегодное двухнедельное курортное лечение в самых роскошных гостиницах в Тверии, или на Мёртвом море. С сопровождающим. Сима ездила с ним. Первый автомобиль, «Субару», он купил в рассрочку без налога меньше чем за двадцать месячных пенсий, в два с лишним раза дешевле обычной магазинной цены, а последующие через каждые сорок два месяца получал фактически бесплатно. Один раз даже солидно наварил на обмене. И ещё куча всяких скидок и услуг. Живи и радуйся на старости лет. Успели даже дважды попутешествовать по Европе. Организованные поездки русскоязычных групп. Родина, небось, не отблагодарила его так за ранение. И вдруг надо же такому случиться! Остался один.

Когда четыре года назад сын с женой и внуком слизнул в Канаду, он и глазом не моргнул, хотя, конечно, мечтал, что с внуком у него будут не такие натянутые отношения, как с сыном. Тот, ещё будучи учеником шестого класса, вступал с ним в политические споры. Надо же, чтобы у него, у безупречного коммуниста, у верного ленинца вырос такой антисоветчик. Это он паршивец был инициатором выезда в Израиль. Безропотная Сима не посмела бы перечить мужу.

Но тут всё сложилось одно к одному. Гласность. Перестройка. Херня. В институте ликвидировали кафедру марксизма-ленинизма. Сима в течение трёх месяцев не получала своей символической зарплаты врача-лаборанта. Военная пенсия с гулькин нос. До рабочей пенсии ещё надо было дожить. Да вообще как можно существовать на такие деньги? Вот они и полетели в Израиль.