Ион Деген - Рассказы и стихи (Публикации 2011 – 2013 годов)

- Но ведь стрелку прицела ты видишь более толстой, чем телеграфный столб? Да и ветер.

Захарья неопределенно приподнял плечи. Я больше не задавал вопросов, понимая, что мне достался необыкновенный стреляющий.

Еще раз мы выехали на ученья в конце декабря. Сейчас нам не представилась возможность стрелять. Но Загиддуллин отличился и в этот выезд.

Тема учений - танки в обороне при возможном наступлении противника.

Как и обычно, прибыв на место, мы не получили ни четкой команды, ни объяснения того, что собирается нам преподнести начальство.

Танки стояли посреди заснеженного поля - отличные мишени для немецкой авиации. Благо, уже несколько дней мы не видели самолетов противника.

Захарья по большой нужде забрался в неглубокий окопчик. Именно в этот момент почти вплотную к моему танку подкатила кавалькада "виллисов".

Никогда еще мне не приходилось видеть одновременно такого количества генералов.

Командующий фронтом генерал армии Черняховский едва успел произнести первую фразу, как из окопчика раздался рокочущий баритон Загиддуллина:

- Эй, славяне, дайте закурить.

И тут же появилась круглая багрово-синяя физиономия с танкошлемом на макушке, а вслед за ней над относительно мелким окопом выросла вся нелепая медведеподобная фигура Захарьи со спущенными ватными штанами.

Увидев Черняховского со всей свитой, Загиддуллин смутился, по-моему, впервые в жизни. Он приложил ладонь к дуге танкошлема и замер по стойке смирно.

Взрыв неудержимого хохота прогремел над замерзшим полем.

Черняховский указательным пальцем смахивал слезы. Хохотали генералы и старшие офицеры. Хохотали солдаты роты охранения. Хохотал я, высунувшись по пояс из башни. И только Загиддуллин оставался серьезным, застыв по стойке смирно со спущенными штанами.

Черняховский открыл пачку "Казбека" и протянул ее Захарье. Тот деликатно взял папиросу.

- Спасибо, товарищ генерал армии. Разрешите еще одну для моего командира?

Черняховский, продолжая хохотать, закрыл коробку и вручил ее Загиддуллину.

Захарья снова поблагодарил, застегнул штаны и выбрался из окопчика.

Стреляющий уже угощал нас папиросами, а генералы все еще смеялись, продолжая реагировать на уникальную сцену.

Почти в течение двух месяцев знакомства с Загиддуллином я впервые увидел его не в своей тарелке.

А еще несколько раз - серьезным. Это когда он говорил о Коране, о мусульманстве, об исламе.

Захарья был очень удивлен, узнав, что я еврей. В Аткарске, уже перейдя в десятый класс, он впервые увидел эвакуированных евреев. Оказалось, что это обычные люди. Но он был наслышан, что евреи не воюют. Правда, среди эвакуированных евреев почему-то почти не было мужчин призывного возраста. Но ведь говорили.

И вдруг выяснилось, что его непосредственный командир, занимавший самую опасную должность в самом опасном батальоне самой опасной бригады, - еврей.

На первых порах Захарья не скрывал своего удивления.

К сожалению, я не мог ничего рассказать ему ни о нашей религии, ни о нашей истории. Увы, я не знал.

А Захарья рассказывал о Мухаммеде, о Коране, о величии мусульман, об их империи от Гибралтара до Индии. Как правило, завершал он беседу неопределенной фразой: "Вот вернусь я в Аткарск с Золотой звездой Героя...". Почти такой же фразой он завершал шутовские рассказы о выдуманных снах. Но как по-разному они звучали!

Тринадцатого января 1945 года мы вступили в бой. У меня был очень хороший экипаж. Но о командире орудия гвардии старшем сержанте Загиддуллине можно было говорить только в превосходной степени. Спокойствие в самой сложной обстановке. Мгновенная реакция на мою команду. Абсолютно точная стрельба - поражение цели с первого снаряда.

На шестой день наступления четыре уцелевших танка нашей роты спрятались за длинным кирпичным строением. В полукилометре на запад от него перед жидкой посадкой молодых елей нагло, не маскируясь, стоял "тигр". Что могли сделать наши снаряды мощной лобовой броне этого танка? А он мог прошить нас насквозь. Поэтому мы и носа не смели высунуть из-за строения.

Четыре офицера тщательно изучали карту. Мы выискивали хоть какую-нибудь возможность незаметно зайти "тигру" в тыл, или хотя бы во фланг.

В этот миг мы вдруг услышали моторы тридцатьчетверок. Трудно было поверить своим глазам. Слева от нас, подставив беззащитные бока под болванки, на юг колонной, словно на параде, шли десять новеньких тридцатьчетверок.