Андрей Константинов - Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер

Благодарность многое нам подсказавшим условным «однокурсникам-сослуживцам» наших героев, прежде всего, виияковцам и спецназовцам (отдельное спасибо Евгению Абакумову, Александру Беренде, Владимиру Галахову, недавно оставившему нас Геннадию Клюкину, Александру Котляревскому, Евгению Логинову, Алексею Чикишеву, Александру Чубарову, Андрею Шульцу, Саиду Тулакову и многим другим.) заставляет нас подчеркнуть не только для них — наша книга не документальна. Хотя всё, что вы прочли, кроме как в «бадаберских» главах, основано на эпизодах жизни реальных людей, некоторые, как видите, названы своими именами или с узнаваемыми изменениями — из-за наших художественных «допущений». О стремлении придать достоверность даже эпизодическим персонажам говорит, например, предпосланное нами сходство судьбы отца главного героя с фрагментами биографии, как мы считаем, самого непубличного из «отцов советской оборонки», учёного и генерала Петра Степановича Плешакова — не только ведь Сергеем Королёвым ограничивался воистину космический поиск страны, в которой мы живём до сих пор! Как это ни парадоксально, самый «художественный» персонаж книги, «совместивший» в себе фрагменты многих судеб, — её главный герой. Впрочем, не вхожие в архивы спецслужб, мы исходили, прежде всего, из бесспорных фактов и обобщённых данностей.

Факт первый: рано утром 27 апреля 1985 года советский пост радиоперехвата зафиксировал диалог пакистанского вертолётчика со своей базой. Из перехвата следовало, что в районе средневековой крепости Бадабер шёл ожесточённый бой. Через несколько суток масштаб событий подтвердило участие в них более тысячи человек: сотен моджахедов, а также до батальона вооружённых сил Пакистана с бронетехникой, артиллерией и вертолётами. На фоне последующих обращений советских властей Исламабад, не говоря о моджахедах, пытался скрыть любую информацию о случившемся, вплоть до изъятия тиража местной газеты, опубликовавшей материал, сколько-нибудь прояснявший существо дела. Поразительно, но даже сегодня пожилой пешаварец резко отказывается от продолжения разговора при вопросе российского дипломата о причине тогдашнего взрыва в лагере моджахедов.

Факт второй: с начала афганской войны в лагере Бадабер содержались пленённые на территории Афганистана военнослужащие Советской армии и правительственных войск ДРА. В последние дни апреля 1985 года в лагерной тюрьме могли находиться до 55 узников — советских и афганцев. Причастность пленных шурави к бадаберским событиям позднее подтвердил Раббани, один из лидеров афганских моджахедов. По суммированным оценкам, одновременно с восставшими и прочими узниками погибли около 200 афганских моджахедов, пакистанцев и иностранных советников. Не менее влиятельный «союзник-конкурент» Раббани — Хекматияр — уже 29 апреля издал приказ «впредь русских в плен не брать». Уже это говорит о значении бадаберских событий и роли в них шурави. И хотя Пакистан открыто не назвал эти события восстанием, оно было именно им. При условном соотношении сторон: до 55 против, минимум, 1000…

Факт третий: Исламабад и в целом Запад имели веские основания скрывать нахождение в Пакистане советских военнопленных. Ибо они изобличали участие того и другого в афганском конфликте. Значит, препятствовали диалогу с Москвой, в том числе об условиях вывода наших войск. Ход дальнейших событий подтвердил, что с середины 80-х годов в Пешаваре при деятельном участии американцев создавалась одна из баз будущей «Аль-Каиды». Её предшественники в лице «исламских добровольцев» Бен Ладена готовились к свержению кабульского режима, поэтому торопили вывод шурави. Это обстоятельство требовало не менее тщательного сокрытия, чем средневековое обращение с военнопленными — через забор от западных советников. С другой стороны, и в СССР в то время поднимались силы, искавшие примирения с Западом, готовые «сдать» Афганистан, а потом его и сдавшие.

Факт, точнее, фактор четвёртый. Бадаберская мемуаристика достаточно обширна, по крайней мере, в Интернете, хотя, повторим, разноречива с самого начала. Как минимум, двое называют себя очевидцами восстания: узбек — бывший шурави, и офицер-афганец. В их свидетельствах что-то совпадает, во всяком случае, не исключает видение одного и того же с разных углов зрения, но столько же вызывает недоумение. Почему узбек настаивает на участии в восстании «правительственных» афганцев, а сам афганец говорит об этом походя, едва ли будучи в этом уверенным? Или почему они называют разных руководителей восставших, ограничиваясь скорее мифологизированной характеристикой — «высокий, сильный, смелый»? Впрочем, из условных 10 материалов, в которых упомянуты руководитель восстания и начальник охраны лагеря, человек по имени Абдурахман в шести материалах назван организатором выступления, в четырёх — главным тюремщиком. Есть и такое: изучение материала, обещающего прояснить ключевые для нас вопросы, обрывается на разящей смысловой или временн о й нестыковке, похожей на ловушку для легковерных. Кто и зачем её поставил?