Иван Бережной - Записки разведчика

На первое задание к железной дороге Конотоп- Ворожба пошли со мною Саша Гольцов, Костя Рыбинский, Решетников. С собой взяли только самое необходимое – автоматы, гранаты, финки, взрывчатку и плащ-палатки. Перед уходом договорились о порядке возвращения. Установили пароль. Наметили место для установки сигнала опасности, чтобы, в случае обнаружения противником базы, возвращающиеся с задания не попали в засаду.

Старшим на базе остался Кормелицын. Кроме охраны базы и радистки, он должен был более точно изучить обстановку в ближайших селениях.

С наступлением вечера мы покинули рощу. Шли налегке и не чувствовали усталости. Под ногами звенел твердый чернозем. Воздух сухой, чистый. От рощ тянет сладковатым запахом цветущей липы…

К назначенному месту пришли задолго до рассвета. Разыскивать железную дорогу не пришлось. Она сама о себе говорила. Через каждые двадцать пять-тридцать минут с нарастающим гулом и грохотом проходили эшелоны. Эшелон удалялся, затихал грохот, и наступала зловещая тишина, нарушаемая лишь приказом перепелки: «Спать пора! Спать пора!» Однако нам спать не время. Такая уж наша работа: бодрствовать – когда другие отдыхают, отдыхать – когда другие трудятся, но все время быть на боевом взводе.

Открытая равнинная местность не позволяла нам в светлое время находиться близко возле дороги. Необходимо было до рассвета найти место для наблюдения.

Осмотрелись… Вокруг ни единого кустика.

– Для наблюдения не обязательно кусты. Поищем что-нибудь другое, — предложил Саша Гольцов, круглолицый юноша с вихрастым чубом. Стройный и крепкий, он всегда был подтянут и аккуратен. По всему видно – парень лихой. Только этим и можно объяснить, что в свои девятнадцать лет он уже успел жениться.

Отошли от железной дороги и остановились возле холмика, обросшего высоким татарником.

– Будем располагаться здесь, — указал я на холмик.

– Да, но как забраться в этот теремок? — спросил с иронией Костя.

– А вот так, — Саша автоматом раздвинул колючие, жесткие стебли татарника, шагнул вперед и опустил стебли, они скрыли его от наших взоров. Действительно, теремок. Кругом цветы, жаль только, что колючие.

Приступили к оборудованию наблюдательного пункта. Саша Гольцов и Костя Рыбинский рвали траву, Саша Решетников маскировал следы, а я забрался в куст и начал расчистку. Пришлось под корень срезать несколько стеблей. Однако это не нарушило маскировки. Места для четырех человек оказалось достаточно.

К восходу солнца мы лежали на душистой, еще влажной от росы траве. Над лиловыми цветами татарника появились первые труженики дня – пчелы. Дыхание легкого утреннего ветерка заставляет перешептываться колосья перезревшей ржи. Перед нами полоска проса, засоренного желтой сурепкой. Дальше выпасной луг, а за ним железная дорога.

Наблюдение решили вести по двое. Один наблюдает за железной дорогой, а другой записывает результаты наблюдения в журнал и охраняет группу с тыла. Остальные двое отдыхают. Замена через два часа. Первыми наблюдали мы с Сашей Гольцовым.

Дорога ровная, как стрела. Рельсы, освещенные солнцем, блестят, как змеи, и уходят от нас: вправо – на Конотоп, влево – на Ворожбу. Справа вдали виднеются станционные постройки. Слева будка путевого обходчика.

Послышался грохот. Со стороны Конотопа на восток прошел эшелон, состоявший из крытых вагонов, платформ с ящиками и цистерн. Появилась первая запись в журнале наблюдения.

День шел. Поезда тоже шли. Через каждые двадцать-тридцать минут в журнале появлялись новые записи. На восток шли эшелоны с различными грузами. На запад вывозилась подбитая техника: танки, орудия, автомашины. За день прошло свыше тридцати эшелонов. С войсками не было ни одного.

Нам удалось установить, что дорога охраняется парными патрулями. Для проверки пути почти через каждый час проезжает дрезина.

…За весь день никто из нас так и не уснул.

– Разве можно уснуть, когда под носом безнаказанно проходят вражеские эшелоны, — со злостью говорили товарищи.

– Каждому фрукту свое время. Придет и наш черед, — старался я успокоить товарищей, в то время как сам с нетерпением ждал наступления вечера.

Гнев охватывал нас при виде немецких эшелонов. Все, что в них находилось, несло смерть для наших товарищей, которые сражались на фронте. Надо было помешать этому.

К вечеру погода испортилась. С запада наступала черная туча. Подул ветер.

– Смотри, как рожь разволновалась, — сказал Костя. — Волна за волной. Совсем как «Девятый вал» Айвазовского.