Вадим Собко - Залог мира. Далёкий фронт

Больше всего поразили её во время разговора с капитаном слова о будущей, демократической Германии, перед которой когда-нибудь придётся держать ответ за нынешнее бездействие. Эти слова заставили Эдит внимательнее приглядываться к окружающим её людям и их поступкам.

От грустных мыслей её отвлекла Гильда Фукс. Очень возбуждённая и, кажется, даже слегка опьяневшая, она быстро и привычно надевала свой экстравагантный костюм. Злые языки утверждали, что на него не ушло и одного метра материи. Однако чувствовала она себя в нём прекрасно.

Эдит, взглянув на Гильду, вполголоса напевавшую весёлую песенку, поднялась и вышла в зал. Её вдруг испугала мысль: «А что если капитан Соколов тоже пришёл сегодня в ресторан?» Она окинула взглядом столики и облегчённо вздохнула, нигде не обнаружив золотых погон.

— Скоро начнём, Штельмахер? — спросила актриса.

Штельмахер не успел ответить: навстречу Эдит одновременно поднялись Пичман и Янике.

— Вы, как всегда, очаровательны, дорогая Эдит, — провозгласила Янике.

— Мы пришли полюбоваться вами, — поддержал Пичман.

Эдит, заметив Лешнера, стремительно подошла к нему:

— Что ты здесь делаешь, Эрих?

— Я очень рад видеть тебя, Эдит, — широко улыбаясь, ответил Лешнер. — У меня в городе разные дела, вот я и зашёл выпить кружку пива и поглядеть на твоё мастерство.

— На моё мастерство? — Эдит почудилась ирония в этих словах. Она внимательно посмотрела на брата, но на его лице ничего нельзя было прочитать.

— Конечно, — спокойно продолжал Лешнер, приглашая её присесть.

— Ну, как ты живёшь, Эрих? — спросила она.

— Ах, какие у нас сейчас интересные дела творятся! Знаешь, в Гротдорфе всё, точно в котле, бурлит. Землю Фукса и Зандера поделили, скот — тоже. И я получил участок. Мы начинаем жить по-настоящему. Ты понимаешь меня?

— Отлично понимаю. А вот я, откровенно говоря, никак не могу начать жить по-настоящему…

В голосе актрисы прозвучала грусть. Лешнер сочувственно поглядел на неё.

— А ты попробуй. Я, признаться, думал, что Эдит Гартман уже в настоящем театре играет, а она попрежнему в ресторане песенки под чечётку поёт… Будто ничего на свете не изменилось…

— А ты думаешь, я должна…

— Да, я в этом убедился на своём опыте. Нельзя ждать — надо действовать! Если бы мы ждали, у нас до сих пор не было бы ни земли, ни будущего.

— Да, тебе всё это, пожалуй, подходит. А мне большевики…

— А что большевики? Справедливые люди и сами через всё это прошли. Да, помещиков и всяких там банкиров они, правда, не жалуют. А мне они нравятся. Есть у меня знакомый офицер в комендатуре, майор Савченко, так он заранее знает обо всех затеях помещичьих управляющих. Я могу у него получить ответ на все вопросы. Вот и тебе, Эдит, надо бы найти таких советчиков. Очень бы я хотел видеть тебя уже в театре, а не в ресторане.

— Мне и самой хотелось бы на сцену, — тихо сказала актриса.

— Да, время пришло, Эдит. Сейчас мы овладели землёй, а посмотришь, скоро будем управлять всей Германией. Будущее принадлежит нам, простым людям. Теперь я это отлично понял.

Эдит поднялась со стула. Ей был тягостен разговор с двоюродным братом, с человеком, который уже обрёл своё место в этой непривычной ей жизни и теперь без колебаний шёл к цели. Она не могла найти возражений. В душе не соглашаясь с Эрихом, она в то же время не знала, что ему ответить, и потому направилась к стойке.

— Начнём, Штельмахер. Я немного волнуюсь…

— Я только жду вашего приказания. Но вы меня удивляете: волнение перед выходом?! Не узнаю вас!

— Да, да. Но это неважно… Это неважно. Начинайте, Штельмахер. Может быть, мы успеем…

Эдит и сама не понимала, почему она вдруг заторопилась. Наверно, хотелось поскорее исполнить свой номер и почувствовать себя свободной хоть до завтрашнего вечера.

— Конечно, успеем. До закрытия ещё минут сорок, — изумлённо ответил Штельмахер вслед актрисе, которая уже прошла в дверь за стойкой.

— Странное сегодня настроение у фрау Эдит, — заметил Пичман.

— Ничего, — вмешалась в разговор владелица ресторана. — Это пройдёт. Начинайте, Штельмахер, пора отрабатывать свой ужин.

В это мгновение открылась входная дверь, и фрау Линде поспешила выйти из-за стойки. Она сразу узнала жену капитана Соколова и его самого. Войдя, они остановились, выбирая место. Фрау Линде была уже тут как тут.

— Такая честь для нашего ресторана, — кланяясь, приговаривала она, — такая необыкновенная честь! Я очень рада видеть вас здесь, господин капитан!