Вадим Собко - Залог мира. Далёкий фронт

И он опять принялся рассматривать альбомы. Кто не знал генерала, мог подумать, что он завзятый филателист. Генерал в самом деле был большим знатоком в этой области. Но сейчас он с молниеносной, быстротой вёл сложные подсчёты. Результаты превзошли его ожидания. Завтра генерал продаст эту коллекцию значительно дороже, чем оценил её мистер Гибсон. А какие именно заводы будут бомбить американские и английские самолёты в Германии— это никого не касается. Всё равно все заводы не уничтожишь.

Генерал приветливо распрощался с Сэмом Гибсоном и ушёл вполне удовлетворённый. В каждом деле самое главное — стиль. У генерала были все основания считать стиль их переговоров безупречным.

Гибсон с балкона видел, как от подъезда отошла машина. Он проводил её взглядом.

— Хорошо сделано, — сказал он вслух.

Мари-Клэр ещё раз прошлась вдоль шеренги. Всё в ней клокотало от злости, но внешне она оставалась спокойной. Нельзя было даже представить себе, что кто-либо осмелится убежать из лагеря. За такой поступок в Дюбуа-Каре существовало только одно наказание — смерть. Неужели эти советские девушки так мало ценят свою жизнь?

Надсмотрщица по-новому приглядывалась к каждой женщине. Не могло быть, чтобы девушки совершили побег без чьей-либо помощи. Кто-то должен был знать их намерения, кто-то должен был отвлекать внимание часовых. Она пыталась заглянуть каждой женщине в глаза, чтобы заметить хоть тень вины или беспокойства. Но почти все женщины при её приближении опускали глаза, и это ещё больше злило Мари-Клэр. Наконец она остановилась и сказала:

— Ну, доигрались, красавицы? Хотела бы я посмотреть на вас вту минуту, когда их поймают! Можете быть уверены, мы узнаем, кто им помогал. Что же вы молчите? Когда я здесь, вы можете говорить даже громко.

Она снова пробежала глазами по шеренге, стараясь определить впечатление от своих слов. Женщины стояли неподвижно, попрежнему опустив глаза.

— Что же вы молчите? — с трудом сдерживая злобу, повторила она. — Отвечать всё равно придётся за всё. Далеко они не уйдут. Ещё ни один человек не удрал из лагеря Дюбуа-Каре. Эти тоже не святые и не вознеслись на небо. Мы скоро их поймаем. И вы увидите, как они будут висеть. А рядом с ними, безусловно, будет висеть и кое-кто из вас. Джен Кросби, отвечай: кто помогал им бежать?

Джен Кросби вздрогнула, как от удара. Мгновение она стояла неподвижно, широко раскрыв испуганные глаза, потом сказала:

— Мне нечего отвечать. Я ничего об этом не знаю.

— Я так и думала, — издевалась Мари-Клэр, — ни ты, ни твои подруги ничего об этом не знают. А между тем вы сами позволили им удрать, не подумав ни разу обо мне. Обо мне, которая по двадцать раз в день заступается за вас перед капитаном Крамером. Где были б вы все, если бы не я? На виселице. Он уже давно хотел вас всех повесить. Только благодаря мне вы ещё живёте.

— Может, и лучше было бы… — послышался тихий голос с дальнего конца шеренги.

— Кто это сказал? — спросила Мари-Клэр. — Ты, Элиза? Ты, Гильда? Ты, Зося?.. Молчите? Ничего, и это узнаем. Всё тайное становится явным, как сказано в священном писании.

— О боже! Она говорит о священном писании! — вырвалось у Джен Кросби.

Мари-Клэр резко повернула голову:

— Кто это сказал? Ты, Джен Кросби? Я прощаю тебя, потому что ты ещё многого не понимаешь, а у тебя есть хорошие задатки. И я ещё посмотрю, не возьмёшь ли ты когда-нибудь в руки такой хлыстик.

Джен посмотрела на неё с неприкрытым ужасом.

— Никогда в жизни, — тихо сказала она, но Мари-Клэр услышала.

— Не будем зарекаться. Никто не может сказать, что случится через год или два. Конечно, если капитан Крамер до того времени всех вас не перевешает.

В эту минуту сам капитан Крамер, немолодой дородный немец, появился на плацу. Он уже знал о случившемся, и настроение у него было не блестящее. Однако, увидев Мари-Клэр в её новой униформе, он не выдержал и заливисто засмеялся. Надсмотрщица стояла перед ним возмущённая, не понимая, что так развеселило начальника лагеря.

— Вы неподражаемы, Мари-Клэр, — сказал Крамер. — Теперь я ясно вижу, что вы своими роскошными брюками хотите восполнить недостаток боевого духа Швейцарии. А зачем вы всю эту сволочь выстроили?

Мари-Клэр сжала губы. Она бы стерпела это, если бы капитан говорил не перед пленницами. Стараясь быть спокойной, она ответила:

— Швейцария всегда была воинственной страной, начиная с Вильгельма Телля.

— Ну, о Швейцарии — не знаю, а швейцарские журналистки, безусловно, очень воинственны, если судить по вас.