Андрей Орлов - Штрафбат. Приказано уничтожить

– Знаешь, Леха, их человек десять, даже не знаю, что и думать. Хочешь помогу тебе нести бабу?

– Сам дотащу, – бурчал Алексей, – ты лучше прикрой, а не думай.

– Так я и прикрываю, – Мишка бросился к обочине, зарылся за глиняной «рассыпухой», принялся долбить короткими очередями. Эсэсовцы, бегущие кучкой, рассыпались, залегли на обочине. Один остался посреди дороги – приятного пути ему в преисподнюю, или куда там после смерти попадают души мрази?

Зорин упрямо волок свою ношу. Дорога расплывалась перед глазами, приближался лес, громоздились каменные рифы и барьеры. Мишка Вершинин куда-то испарился, сзади снова разразилась стрельба. Он дошатался до поворота, передохнул. Эх, никак не дотянуться до автомата.

– Шевелись, Зорин! – раздался звонкий голос откуда-то сверху. Он задрал голову – боженька правый, не иначе? Антохин! Ангела, стало быть, прислал. Парнишка вскарабкался на гребень, приспособил к пузу немецкую тарахтелку, ждал, пока возникнут на горизонте немцы. Зорин кивнул, побежал дальше. И снова не удержался, обернулся, когда за спиной разгорелась стрельба. Немцы кучей высыпали из-за поворота, и Антохин бил, почти не целясь, хохоча, как припадочный, шпигуя фрицев свинцом. Противник потерял половину из того, что у него было, пока кого-то не осенило посмотреть вверх. Антохин перезаряжал, рассчитывая, что успеет, но как-то не заладилось, то ли защелку заклинило, то ли пальцы судорога свела. Его изрешетили свинцом, а он не расставался с автоматом, корчился на гребне скалы, орал от нестерпимой боли.

– Прибавь-ка ходу, Зорин, попробую тебя прикрыть, – невозмутимо вымолвил Бойчук, выступая из-за вросшего в обочину монолита. Он пристроил ППШ на край камня, приготовился к стрельбе. Второе дыхание наконец открылось, Алексей активно заработал ногами и вроде как видеть стал лучше. Гремел ППШ за спиной, припадочно галдели «шмайсеры» – нет, не был похож Бойчук на человека, идущего на смерть. И это правильно, негоже умирать в такой погожий солнечный день.

– Беги, Зорин, у меня граната! – храбро выкрикнул Литвинов, вырастая из-за камня на противоположной обочине. У него и впрямь в руках была граната! Выдернул чеку, зажал рычажок не дающий бойку ударить по капсюлю, поднял руку. «Что он делает? – мысленно ахнул Зорин, проносясь мимо. – Вроде немцы еще далеко?»

Не удержал Литвинов кусочек железа. Хотел как лучше, товарищу помочь… Но выскользнула гладкая штуковина из руки, свалилась под ноги, откатилась на пару шагов, а он смотрел на нее зачарованно, не понимая, что нужно делать…

Взрыв прогремел, когда Алексей отбежал уже метров на тридцать.

– Дьявол, Литвинов взорвался! – расстроенно заорал Бойчук. – Зорин, беги, не останавливайся, мы тебя прикроем!

Ударили с Мишкой в два ствола – когда же кончатся фашисты на белом свете? А дальше Зорин уже ничего не соображал. Он лез через завал – машинально, без просветлений, ковылял дальше. Мимо пробегали деревья, били лапами по лицу. Он уткнулся в подорванный мостик – пришлось спуститься к мелководной речушке, пробороздить ее истоптанными кирзачами, взобраться на мелкотравчатый обрыв. Он споткнулся, свалился на колени, так и стоял, шатаясь, приходя в себя.

– Ты живая? – прошептал.

– Это очень странно, Алеша, но я живая… – простонала девушка, – ты так бережно меня нес, вот только зачем головой ударил? Нет, со мной, правда, все в порядке. Ты кто, Алеша? Ангел? Где же ты раньше был все это время?

– Где я только не был, Катюша… – Он удивлялся, откуда взялись силы. Поднял, понес ее дальше – по изгибам дороги, к намечающемуся просвету за деревьями. А сзади кто-то топал, догонял, дышал, как загнанная лошадь. «Будь что будет, – думал он, – дотянуться до автомата все равно не успею».

Его догнали взмыленные Вершинин и Бойчук. Он не узнал их – серые, страшные, пропахшие потом, пороховой гарью. Пристроились рядом, дальше топали вместе.

– Обидно… – жаловался, с трудом выдавливая слова, Вершинин, – променял нас на бабу… А тощую-то какую нашел. Впрочем, ничего, если откормить, симпатичная попка получится. Ну ты, Леха, и отмочил – кругом такая свистопляска, а он на бабу запал, смотрит на нее, как козел на капусту. Молчи, молчи, видим, что запал, не слепые.

– Патроны кончились, – вещал о наболевшем Бойчук, – то есть совсем кончились. Даже застрелиться нечем.

– А у меня еще есть немного за спиной, – вспомнил Зорин. – Вместе застрелимся… Вы всех фрицев укокошили?

– А я даже и не понял, – недоумевал Мишка. – По моим подсчетам, там парочка еще оставалась… но что-то не видно их, назад ушли, наверное. Слушай, Леха, давай-ка я у тебя автомат со спины сниму, мало ли что. Да стой ты, не дергайся!