Гюнтер Хофе - Заключительный аккорд

— Тогда и у меня сразу же «спадёт» температура, — ответил ему Зеехазе, убедившись, что соседи громко храпят и не слышат их разговора.

— А что будем делать дальше?

— Продовольствие наше надёжно спрятано, осталось только погрузить его в машину, а вот с бензином туговато.

Сосед справа невнятно забормотал:

— Разболтались, идиоты! Уж не за болтовню ли ты схлопотал в глаз?

— Успокойся, приятель, — примирительно ответил Линдеман.

Друзья не хотели привлекать к себе внимание посторонних.

Линдеман кивком попрощался с Зеехазе и поплёлся из палаты.

И Линдеман и Зеехазе, несмотря ни на что, не хотели отказываться от своей мечты — дезертировать из гитлеровского вермахта.

Выходя из здания СД в Бланкенгейме, генерал-майор Круземарк накинул на плечи шинель, подбитую мехом.

«Кто же из нас двоих Мефистофель и кто доктор Фауст? Договор с чёртом на всякий пожарный случай… Будет хорошо, если он останется в силе до дня перемирия. Всё-таки я заставлю его танцевать под свою дудку», — думал генерал, пребывая в хорошем настроении.

На командном пункте дивизии его уже ждал с нетерпением подполковник Кисинген.

— Нет ли у вас, господин генерал, сведении относительно того, когда ко мне прибудут мои орудия?

— Можете надеяться, кое-что у меня есть, Кисинген.

— Буду рад, господин генерал…

— Сегодня в штабе корпуса говорили о том, что следует ожидать скорого наступления, и тогда…

— И тогда?

— И тогда двигаемся на Бастонь. Фюрер приказал взять этот город любой ценой. Помимо нашей дивизии Дитрих отобрал у Мантейфеля ещё три танковых дивизии.

— Чёрт возьми! Стягиваются порядочные силы!

— Не только у нас, Кисинген, не только у нас.

— У меня имеется ещё кое-что для вас, господин генерал… — Подполковник передал командиру бумагу.

Круземарк вставил в глаз монокль и прочитал:

— «Рапорт о нанесении вахтмайстером Людвигом Линдеманом тяжёлых телесных повреждении капитану Альтдерферу, которые привели к смерти последнего».

Генерал бегло взглянул на последнюю страницу, где стояла подпись: «Командир дивизиона капитан Зойферт». Круземарк пробежал глазами длинный перечень неопровержимых доказательств того, что именно Линдеман застрелил своего командира, когда тот обнаружил принесённые обвиняемым документы, подрывающие основы великого рейха и наносящие тяжёлый ущерб фатерланду.

— Вот тебе и раз! — ухмыльнулся Круземарк. — Этот Зойферт становится просто смешон.

Разорвав рапорт на куски, генерал с иронией взглянул командиру полка в лицо:

— Мой дорогой Кисинген, крупные спецы не докопались в этом деле до истины, так что можете считать, что Линдеман ни в чём не виноват. Но раз уж мы принялись за «чистку», то лучше скажите, как обстоят дела с Клазеном? Если я правильно понял, вы хотели кое-что предпринять из-за его политических взглядов?

Кисинген покраснел до корней волос:

— Этот человек в настоящее время назначен командиром роты. Я считал, что таким образом самое лучшее…

— Ах, вы так считали? Ну так же считайте и дальше, — Круземарк насмешливо смотрел на своего артиллериста, у которого не было ни единого орудия.

— Впрочем, Клазен виноват уже в том, что ваш обер-лейтенант Науман погиб мучительной смертью. А вы, как я вижу, всё ещё продолжаете носить замшевые перчатки? Давно пора выполнить приказ!

— Слушаюсь, господин генерал!

— А с вашим эльзасцем вы разобрались? Вероятно, у вас совсем отшибло память, подполковник. Только не надо извиняться. Я уверен, что вы примете нужные меры! — Генерал блеснул глазами.

Подполковник Кисинген, выслушав нотацию генерала, тяжело вздохнул. Про себя он решил, что в самое ближайшее время сделает всё, что от него требуется.

Гельмут Клазен около семи часов пошёл проверять свой ротный участок. Его люди вели почти безуспешную борьбу против снежных заносов. Второго января начал идти снег и с тех пор валил, не переставая ни на час. К тому же стоял собачий холод. Ледяной ветер с силой свистел в Арденнах.

— Винтовки в блиндажи не вносить, но только берегите их от снега. Если с мороза оружие внести в тепло, оно начнёт запотевать и быстро покроется ржавчиной. Тело между рубашкой и пуловером оберните газетами. Они лучше всегда защитят вас от пронизывающего ветра. А если ещё обернуть ноги газетой и сунуть их в сапоги, тепло обеспечено, — советовал он подчинённым.

«Вот он, тот горький опыт, который я приобрёл на Восточном фронте», — с горькой усмешкой подумал Клазен. Ему захотелось повидать лейтенанта Гармса, с которым нужно было договориться о поддержке роты миномётным огнём и просто поболтать немного. На участке было спокойно, да и что могло случиться в такой собачий холод, когда всем неохота высовывать свой нос из окопа?