Геннадий Воронин - На фронте затишье…

Зато отлично просматривается Омель-город. Там различимы даже фигурки солдат, снующих по улице. А вражеские окопы и совсем рядом.

…Сзади один за другим гулко и раскатисто ухают выстрелы тяжелых дальнобойных орудий. Кажется, начинается артиллерийская подготовка. Но нет, опять становится тихо-тихо. И вдруг что-то толкает землю из глубины. Через высотку прямо над моей головой с глухим шуршаньем летят снаряды. С каждой секундой гул орудийных залпов становится громче, грознее.

Слева из леска выползают тридцатьчетверки и самоходки. Узнаю знакомую «коробку» Грибана — по серым пятнышкам на ее испещренном отметинами, исцарапанном теле, по отколотому болванкой уголку башни, по большой подпалине на правом борту, оставшейся после разведки боем. Машина комбата с ходу взлетает на гребень высотки. Словно привязанная к ней невидимой нитью, справа выскакивает на пик новенькая темно-зеленая тридцатьчетверка. А чуть сзади, стараясь не отставать, несутся остальные самоходки и танки. Они покачиваются на впадинках и бороздах и наполняют воздух железным стрекотом и утробным медвежьим ревом моторов.

— Давай, Грибан!.. Вперед, Серега! — кричу, поддаваясь необъяснимому порыву нахлынувшей радости.

Справа, словно из-под земли, вылезают из окопов саперы. Они бросаются вслед за танками. Многие из них еле передвигают ноги. Но они бегут, и бегут вперед. Усталость не доконала их! Не взяла!

Держа автоматы наперевес, как винтовки, мимо меня бегут пехотинцы…

— Ур-ра‑а! — гремит над ожившей высоткой, и этот раскатистый людской голос заглушает рокот моторов. Многоголосый клич подхватывают и автоматчики, вынырнувшие из балки слева. Их много — целая рота. Я припадаю к биноклю. Близко — прямо перед глазами — выскакивают из окопов немцы. Пригибаясь к самой земле, они драпают за спасительный бугорок, бегут, нелепо размахивая руками.

У меня такое чувство, будто я сам среди атакующих, словно не от кого-нибудь, а от меня бежит этот белобрысый детина, потерявший шапку, прихрамывающий на левую ногу. Он то и дело оглядывается. Одной рукой держится за бедро, в другой у него автомат. Я поймал его в перекрестие бинокля, словно в прицел. Сейчас бы оптику — снайперскую винтовку бы!..

— Вылезайте, товарищ ефрейтор!

…Сзади на коленях стоит Смыслов и делает ладошкой выразительный жест, призывающий поторопиться. За его спиной Демин, Петров, Усатый. Поспешно выскакиваю наверх. Но хватит ли небольшого окопчика для троих, из которых двое «крупногабаритные», как называет Юрка Демина и Усатого. И вообще нам могут дать нахлобучку: ведь на Усатого мы не рассчитывали — замполиту не обязательно быть на КП.

Петров легко спрыгивает вниз и с нетерпением следит за полковником. Согнувшись пополам, Демин сначала упирается клюшкой в дно и, лишь нащупав точку опоры, осторожно опускает вниз одну ногу. С холодным фырканьем мимо проносится тяжелый снаряд. Майор Усатый прыгает в щель и стремительно приседает. Но реакция у него запоздалая. «Поросенок» уже безопасен. Того, кто слышит его «хрюканье», он не может убить, он уже пролетел мимо, и потому совсем не обязательно кланяться ему вдогонку… Об этом, наверное, подумал сейчас и Петров, пристально глянувший на переломившегося в поклоне майора. В глазах капитана вспыхивают лукавые искорки.

— Не маячьте! — Петров поворачивается к нам. — Дорохов, останься. Смыслов, к машине. Живо!

Проводив Юрку взглядом, остаюсь лежать позади окопа на самой тропе, протоптанной сюда от леса солдатскими сапогами. Самоходки и танки уже миновали гребень и скрылись в балке. Неподалеку от нас вспыхнула тридцатьчетверка, но и она, выбрасывая клубы черного дыма, ушла вперед, за бугор. И только одна из самоходок осталась на самой вершине. Вскинув пушку в небо, она сначала замедлила ход, затем замерла, словно в удивлении загляделась темным зрачком орудия в синее небо.

— Что с машиной? — спрашивает Демин, не поворачивая головы.

«Кого он спрашивает?» Петров молча пожимает плечами, оглядывается на меня.

Полковник повышает голос:

— Где помпотех?

Он оглядывается, смотрит на меня в упор холодным колючим взглядом и, кажется, вот-вот закипит от гнева.

«А при чем тут я? Почему он так смотрит?»

— Вызвать немедленно помпотеха!

— Есть вызвать помпотеха! — словно воздушной волной в какую-то долю секунды сдувает меня с тропинки и несет назад к штабной самоходке.

Нового помкомбата по технической части долго искать не приходится. Лейтенант Жогаль сидит за машиной на вещевом мешке и старательно протирает шомполом-коротышкой ствол трофейного парабеллума.