Геннадий Воронин - На фронте затишье…

« Начальнику штаба 5 Гв. Зимовниковского мех. корпуса, гв. генерал-майору Шабарову… » — медленно-медленно выводит Демин каждую букву. Кончик карандаша хищно замирает над беззащитным тетрадным листочком, потом, остро клюнув его, снова ползет по бумаге:

«Направляю в ваше распоряжение гв. капитана Кохова, как струсившего в бою…»

Сердце мое замирает от радости. Ребята еще не знают, что с Коховым кончено… «Сосунки!» — обзывал он нас. Теперь он сам сосунок. Пусть за трусость его разжалуют. Отдадут под трибунал. Мысленно я уже посадил Кохова на скамью подсудимых. Осталось вынести приговор. Но раньше меня его выносит жало карандаша:

«Целесообразно использовать командиром стрелкового взвода…»

Демин размашисто расписывается, складывает бумажку вчетверо, решительным жестом зовет к себе Кохова.

— Сегодня же явитесь к генералу Шабарову. Это передайте ему. Выполняйте!

Мне никогда не забыть Кохова с вещевым мешком за плечами. Сгорбившегося, сникшего, потускневшего. Когда он проходит мимо нас, даже не удостоив никого взглядом, ничто не напоминает в нем бравого капитана… Вот он идет ссутулившись, опустив глаза, не смея ни на кого оглянуться. Все ближе, ближе к кустам.

— Все же старик его раскусил, — задумчиво говорит капитан Петров. — Правильно. Ничего не скажешь.

Повернувшись к начхиму полка капитану Кривенко, Петров повторяет:

— Быстро, быстро его старик раскусил. — И улыбается, обнажив свои красивые ровные зубы.

Вот и испекся наш Кохов. Не получилось из него артиллерийского генерала. Он идет принимать взвод, если, конечно, ему доверят его. Вон он шагает, опустив голову. Будто потерял что-то…

— Вшивый человечишко, — почесываясь, произносит Юрка.

А Кохов подходит к лесу. Не оглядываясь, спускается вниз, в балку. Вот его фигура показалась на изгибе тропинки в последний раз. И кусты, разлапистые, цепкие, словно заманивают его в свою чащобу и отгораживают от нас непроницаемой завесой.

Петров собирает всех разведчиков и радистов. Он чем-то недоволен. В ожидании, когда придут Семенов и Паньшин, молчит и хмурится.

— Кто оборудовал КП для командира полка? — строго спрашивает начальник штаба, когда по его приказанию мы выстраиваемся в шеренгу.

— Мы делали. Отделение разведки, — робко произносит сержант Семенов. — По указанию капитана Кохова делали.

— А ну, пойдемте со мной!..

Окопчик находится метрах в ста от березки, под которой нашла приют штабная самоходка. Мы останавливаемся над ним, как над могилой.

— Смыслов, проверь обзор местности, — приказывает капитан.

Юрка спрыгивает в окоп, вертит головой в разные стороны.

— Отсюда ничего не просматривается, товарищ капитан. Дальше носа не видно.

Петров поворачивается к нам:

— Немедленно берите лопаты и оборудуйте КП вон там — на самой верхушке. Старшим назначаю Смыслова. В вашем распоряжении один час.

…Приказ начальника штаба мы выполняем сверхоперативно. На самом гребешке высотки находим готовенькую щель. Весь распадок, отделяющий нас от вражеской высоты, отсюда виден как на тарелочке. Просматривается и дорога между деревушками, и лощинка, начинающаяся неподалеку слева и уходящая к лесу. Лучшего места для КП не сыскать!

Прикинув размеры окопа, Юрка удовлетворенно потирает руки:

— Петрову и Демину места хватит. А если они пожмутся, и я умещусь. Разрешите доложить, КП оборудован досрочно и готов к приему начальства!

Он вылезает на бруствер и дает указания:

— Дорохов, останься здесь. Сиди и карауль, чтоб никто не занял командный пункт. Учти, на готовенькое здесь много охотников. В общем, привет, а мы пошли докладывать Петрову. — Юрка ехидно ухмыляется и вразвалочку шагает впереди всех назад к штабной самоходке.

Остаюсь в одиночестве на самой верхней точке вершины. Осматриваюсь вокруг. Пейзаж очень знакомый. Где-то здесь, неподалеку, должны быть окопы саперов. Впереди горбатится притихшая вражеская высотка. По ее верхнему срезу, словно вышитая на белом полотнище черной вязью, тянется извилистая линия окопов и укреплений. Метель оголила от снега колпаки дзотов, и теперь их заметно невооруженным глазом. На темной тесемке траншей они выглядят узелками.

Командир отделения разведки Семенов оставил мне свой бинокль, а я о нем совсем позабыл. Навожу стекла на Нерубайку. Далековато. Крохотными точками выглядят машины, прижавшиеся к уцелевшим хатам.