Мкртич Саркисян - Сержант Каро

— Так прилипли к нашей земле, словно в ней отцовские лопаты сломались, — ворчит Сергей.

Сергей, мой спаситель, снова мой связной. Немца, ударившего меня прикладом, он прикончил тут же, избавив меня от второго удара. Он вытащил меня из-под огня и вместе с медсестрой доставили в санбат. Сергей снова со мной.

Сергей — душа парень, из его синих глаз так и льется доброта. Но какие только дерзкие мысли не возникают в его голове. Вчера он выглянул из окопа и говорит мне:

— Товарищ лейтенант, вокруг нашего окопа полно подснежников, вы знаете?

— Ну и что же?

— Хочу пойти нарвать.

Не сомневаюсь, что он говорит серьезно, но поощрять его желание не могу. Это равносильно самоубийству. Я ему так и говорю.

— Эх, — улыбается Сергей, — они могут убить меня и без того. Да я не верю, что меня убьют.

— Вот еще оптимист нашелся!.. На этом гладком поле, чтобы убить человека, не надо быть и снайпером.

Сергей умолкает.

Немного погодя прибегает связной командира.

— Скорей, командир тяжело ранен!..

Бегу на командный пункт. Лейтенант Попов дышит с трудом. Осколок снаряда, разорвавшись на бруствере окопа, смертельно ранил его в легкое. Глаза полузакрыты и уже угасают, но он все же замечает меня.

— Лейтенант… мой конец настал, останешься за меня…

Я молчу.

— Повтори приказ!.. — произносят его потрескавшиеся губы. — Повтори!..

Повторяю.

— Так…

Потом:

— Пока не стемнеет, никуда меня не уносить, слышите? Убьют и вас и меня… Слышите?..

Попов теряет сознание, подоспевшая на помощь медсестра начинает перевязывать рану, а я возвращаюсь в свой взвод. Темнеет. В окопах большое оживление. Говорят о ком-то.

— Настоящий герой…

— Головорез!..

— А я говорю, что это просто глупость, — сердито качает головой пожилой боец, которого все зовут Палашей.

— Что у вас случилось?

Сергей идет навстречу с букетиком подснежников. Я понимаю, что произошло. Папаша начинает его прорабатывать.

— Послушай, парень, это не геройство, а просто хвастовство, парад. Ты знаешь, чем кончаются такие глупости?..

Сергей машет рукой.

— Я, Папаша, пошлю их моей любимой.

— Больше таких глупостей не делай, — строго говорю я.

Сергей послал в письме несколько подснежников любимой девушке. К вечеру командир роты скончался…

Я и Сергей сидим у телефона на командном пункте. Звездная ночь. В соседнем блиндаже две дежурные девушки из санитарного пункта тихо напевают:

Девушки притягивают Сергея, как магнит, вызывая у него беспокойство и умиление. Лиц их в темноте не видно, но это не мешает Сергею подойти к ним, расхвалить их красоту и преподнести уже вянущие подснежники. Девушки довольны.

— Вы настоящий кавалер! Если вы такой хороший, надо полагать, наш новый командир еще лучше…

— Лучше, лучше, но говорите тише, иначе он услышит вас. Эх вы, хохотушки!..

Девушки действительно начинают хохотать.

Поздно ночью в блиндаж входит командир батальона.

Утром роты будут пополнены, высота должна быть взята. Произойдет большое сражение, сигнал к нападению — красная ракета. С нами танковая бригада.

— Наконец-то завтра выйдем из этого проклятого колодца, — говорит капитан Абрамов. — Предупреди командиров взводов. Подготовь.

— Слушаю.

— Желаю успеха!..

Высота взята!..

Немецкая оборона разбита наголову. Истреблена так, что в окопе не осталось ни одного живого существа. Глубоко вырытые траншеи полны искрошенных, обезображенных, почерневших трупов…

А с нашей стороны!..

Из только что пополненной роты нас осталось только четверо: я, Сергей, Папаша и командир пулеметного взвода Борисов. Это был такой разгром, что из целого полка едва можно было составить один взвод…

А весеннее утро было такое ясное, такое чистое, что даже артиллерийские залпы не сумели нарушить его очарования. Около четырех часов артиллерия поливала свинцом неприятельские окопы. Когда наши танки поднялись в атаку, казалось, немецкая оборона вряд ли попытается сопротивляться. Но ураганный огонь стал расплавлять наши цепи. Вот тогда-то в моей голове возникла мысль сохранить в резерве один из взводов. Это было запоздалым открытием, но все же открытием. Я чувствовал, что в этом ужасающем огне наша рота растает, а в последний решительный час даже взвод может сделать многое. Первый взвод был отправлен назад, в окопы.