Фишер не торопился с выводами, хотя шёл уже третий день, как в гестапо доставили Анну Вагнер. Ему, бывшему сотруднику посольства Германии в Москве, пришлись по душе многие русские пословицы, из которых он извлекал полезные сентенции, помогавшие познать такой необычный народ столь необычной страны. И когда он, распрощавшись с дипломатической службой, поступил в гестапо и снова объявился в России, то построил систему допроса преступников, которых сами русские называют патриотами, по принципу: сначала разгадать суть человека, на какой он замешан закваске, а потом, как говорится, «брать быка за рога».
Анну Вагнер он видел раза три в городской управе, слышал о её австрийском происхождении, скромности, деловитости. Однако отметил в ней излишнюю сосредоточенность, не свойственную её возрасту. Удивляло, что она никуда не ходила. Потом её стал навещать этот Ларский. По донесениям Коха, помощник художника, обладавший внешностью, которая всегда притягивает к себе женщин, а также уживчивым и весёлым нравом, держался в коллективе просто, никому не навязывался в друзья, но никого и не сторонился. Известная доля легкомыслия, надо думать, делала его ещё более притягательным для дам. Победами у них он не хвастал, но иной раз в общежитии не ночевал. И было неясно, как совместить это с острым умом, некоторой склонностью к иронии и наблюдательностью, которые отмечал в Ларском Кох.
Когда ни директор, ни тайный агент, ни открытая слежка ничего не дали, Фишер решил подключить фрау Антонину, ибо чутьё опытного разведчика подсказывало ему, что таким людям, как Ларский и Анна Вагнер, доверять нельзя. Его тем более беспокоили их занятия немецким языком, что подпольная рация чаще всего действовала где-то в том же районе. Немного обескураживало, что рация то работала на линии фронта, то продолжала работать, когда Ларский подолгу не ходил на занятия. И всё-таки Фишер был уверен, что нащупал нужные ниточки и тянет их с двух сторон. Осталось найти обстоятельство, которое связало бы их вместе крепким узлом. Он очень рассчитывал в этом деле на фрау Антонину, и вот она мертва. Убила её Анна Вагнер, которая и без того у него на подозрении. Версию о ревности Фишер сразу же отмёл.
Прежде чем вызвать ещё раз Вагнер, оберлейтенант прокрутил в памяти все подробности первого допроса. Он хорошо рассмотрел её тогда. Белокурая, синеглазая, очень миловидная, будь эта девушка в Германии, она являла бы прекрасный образец арийской женщины. Не нравилось только выражение глаз, холодно-спокойное, с оттенком превосходства. Этого взгляда заместитель начальника эйнзатцкоманды простить ей не мог. Он резко спросил:
– Фамилия?
– Меня привезли сюда, чтобы спросить фамилию?
Она была горда. Слишком горда. Он пытался вразумить её, напомнить, где она находится:
– В такой ситуации другая бы на вашем месте…
– Каждый на своём месте, господин Фишер…
Она посмела прервать! Эта девица просто злила его.
– Не хватало мне ещё философии!
Нет, он не даст ей возможности «пофилософствовать», разыгрывая из себя героиню.
– Когда последний раз виделись?
– С кем?
– Не прикидывайтесь! Бесполезно! Молчите? Сколько вам лет?
Она молчала.
– Ну, вы не в том возрасте, когда его скрывают…Почему не отвечаете?! – Фишер сорвался на крик.
– Жду, когда вы станете говорить со мной подобающим образом.
– О, не спешите, фрёйлейн Анна. С вами ещё будут говорить «подобающим» образом.
В голосе его звучала насмешливая угроза. Он обратился к присутствовавшему на допросе Гуку:
– Не правда ли, красивая девушка?
– Да, очень.
– Вот видите, Вагнер, а выйти отсюда вы можете…уродливой.
Она продолжала молчать. Поняв, что сейчас от неё ничего не добиться, Фишер приказал увести её – незачем тянуть волынку, надо браться покруче.
Теперь Фишер ждал только Гука, чтобы начать очередной допрос Анны Вагнер. Этот тип, конечно, ничтожный человек, но хороший помощник, аккуратный, исполнительный, и за эти качества Фишер терпел его возле себя. Однако, что он себе позволяет, этот Гук! Сейчас приведут Вагнер, а он не явился на службу! Такого с ним ещё не бывало.
В кабинет ввели Анну. Фишер сразу заметил в ней перемену: под глазами легли тёмные тени, лицо осунулось, рот плотно сжат. Он усмехнулся – три дня, проведенные в гестапо, женщину не украшают.
– Ну, – решил брать быка за рога Фишер, – вопрос первый: кто дал вам оружие?
– Никто.
– Откуда же оно у вас?
Анна молча отвернулась.
Читать дальше