Идиллия Дедусенко - В «игру» вступает дублер

— О-о-ох, думал, помрёт он, — вздохнул Петрович, заканчивая рассказ. — Я его травами отпаивал, мёду раздобыл, да Василий откуда-то лекарства немного принёс. Мы вдвоём чуть не силком всыпали ему в рот те порошки да отвары вливали. Долго бредил, метался. А эту ночь первый раз спокойно заснул. Стреляют далеко, ему не слышно, а я и не бужу, пусть поспит, сон тоже как лекарство.

В тайнике было тихо и темно. Игнатов посветил фонариком и увидел Зигфрида, лежавшего под тёплым одеялом. Все черты его лица обострились, щёки и подбородок густо заросли щетиной. Вдруг Зигфрид, не открывая глаз, спросил:

— Петрович, ты?

— Это я, Игнатов.

Зигфрид медленно открыл глаза, будто не веря тому, что услышал. Петрович уже засветил лампу, и Зигфрид увидел подошедшего к постели Валентина. С минуту они смотрели друг на друга молча, и в глазах Зигфрида была такая отчаянная тоска, что Валентину стало не по себе.

— Анна погибла, — еле выговорил Зигфрид слова, которые, по-видимому, произнёс впервые с того момента, как осознал реальность этого трагического факта.

— Знаю.

Игнатов говорил тихо, словно боялся сломать в душе Зигфрида что-то хрупкое, с трудом уцелевшее, требовавшее защиты и поддержки, а про себя подумал: «Надо дать ему хорошо отдохнуть, прежде чем посылать на новое место. Наверное, придётся срочно искать замену».

— Город наш? — догадался Зигфрид.

— Да, скоро всех увидишь. А Коля здесь, сейчас он тебе чаю принесёт.

— Уже несу! — послышался голос Николая, который втискивался в каморку с кружкой чая.

— Наконец-то вы пришли…

Зигфрид, несмотря на дружные возражения, сел и угасшим голосом, словно от сильной усталости, стал рассказывать, почему прервалась связь с разведгруппой, как застрелился Гук, а вместе с тем рухнула надежда использовать его для освобождения Анны. Говорил о просчётах в работе, нисколько не преуменьшая своей ответственности.

Игнатов не стал произносить слов утешения — они были ни к чему. Анализ работы, проведенной разведчиком в тылу врага, они тоже сделают позже. Сейчас ему важнее знать, достаточно ли у Зигфрида сил для нового задания или необходимо срочно готовить замену. Увы, их невидимый фронт не оставляет возможности для отступления перед следующим барьером. Что бы ни случилось, его надо взять. Можно погибнуть, как погибли Анна, Морозов, многие другие, имена которых никогда не узнают люди, погибнуть, но не сойти с дистанции по собственному решению, из-за трусости. Когда выбывает один, на его место становится другой с тем же риском не дойти до конца. Такая это жестокая «игра» — их повседневная будничная борьба с противником, требующая огромного душевного и физического напряжения.

Зигфрид помолчал, потом более бодрым голосом спросил:

— Когда поговорим о новом деле?

— Ты болен…

— Я здоров! — прервал Зигфрид.

Он несколько секунд смотрел на Игнатова, как будто изучая его, и, догадавшись, в чём дело, попросил:

— Пожалуйста, товарищ майор, не сообщайте о моём состоянии по инстанции… Меня могут отстранить от разведки, а этого делать никак нельзя. Особенно сейчас. Анна, — голос его дрогнул, — Анна говорила: бездеятельность — самая несносная форма существования… Она мне не подходит, эта форма.

Игнатов видел перед собой прежнего Зигфрида, глаза которого вновь обрели зоркость, ясность, решимость, хотя и таили где-то в глубине тягостную боль.

— Обещаю, — сказал Игнатов, понимая, что только дело, постоянная угроза опасности помогут Зигфриду заглушить боль: все они обретали силы через потери.

Потом они вышли и все вместе постояли под сосной, где холмик едва возвышался над землёй.

— Я её похороню рядом с матерью, — пообещал Петрович.

— Спасибо, отец.

Зигфрид стоял и думал, как странно складывается его судьба. Он любил двух женщин, и обе они погибли. И кажется, уже не осталось сил для любви. Только для борьбы. Потому что для борьбы нужна ненависть к врагу. А он полон ею до краёв.

— Наши в городе! — донеслось ещё издали, и Зигфрид увидел, как торопится к ним Василий с радостной вестью. — Всё! Ни одного фашиста, только пленные! А на площади уже митинг. Народу собралось! На окраине ещё бой шёл, а на площади — митинг!

Зигфрид повернулся к Игнатову и тихо сказал:

— Лучшего помощника я бы не желал.

— Побеседуем, — пообещал майор.

Когда группа оперативного состава комитета госбезопасности разместилась в отведенном ей доме, к дежурному обратилась пожилая женщина и сказала, что ей необходимо видеть Игнатова. Войдя в кабинет, спросила: