Величко Нешков - Наступление

После того как в участке несколько цыган около часа обменивались взаимными обидами, так, что в конце концов ни он, ни Самарский не могли разобраться, кто же из них виноват, Матейчо, делая вид, что очень устал, вздохнул:

— Ну и публика! Если бы начальство разрешило, я бы с ними за одну ночь разделался. А то каждый день приходится с ними разбираться…

— Оставь ты их, — отмахнулся Самарский. — Лучше скажи, есть ли какое-нибудь дело?

— Минутку, — повернулся на каблуках Матейчо и широко распахнул дверь. — Траян, иди-ка сюда, голубчик, теперь твоя очередь…

В комнату вошел крупный детина, с живыми, чуть раскосыми глазами, в сдвинутой набок кепке, из-под козырька которой выбивался непокорный черный чуб. На вид Траяну было чуть больше двадцати лет. Войдя, он продолжал держать руки в карманах синего полупальто из домашнего сукна.

— Садись, — указал ему на стул около стола Матейчо и незаметно подмигнул Самарскому, чтобы предупредить его: будь внимателен, начинаем игру.

Траян сел, закурил сигарету и надменно вскинул голову.

— Ты считаешь, это дело? — с упреком спросил он.

— Слушай, Траян, слушай, голубчик, давай разберемся по-хорошему. Как тебе не стыдно? Я тебе оказал доверие, из-за тебя на меня теперь доносят и врага и друзья. Разве так можно?

— Чепуха! — Траян сдвинул кепку на затылок. — Смотри, останешься в дураках, если будешь придираться ко мне.

По округлившемуся скуластому лицу Матейчо пробежала угрожающая ухмылка.

— Ах ты, бревно неотесанное! И в кого ты только пошел такой! Во всем вашем роду не было таких вертопрахов. Отец твой, как говорится, муравью дорогу уступит…

— Послушай! — перебил его Траян. Его раскосые глаза забегали, как хорьки, а густые, почти сросшиеся брови ощетинились, как маленькие козырьки.

Но Матейчо не дал ему сказать. Он упрямо продолжал свое, уверенный в неопровержимости своих доказательств:

— Ты больше месяца шляешься здесь, обманываешь власти и товарищей, что был в тюрьме как политический, претендуешь на что-то.

— Кто был в Скопле в тюрьме, те обо мне знают, — ответил Траян.

— А ну посмотри на меня: похож я на молокососа? — показал Матейчо на свою верхнюю губу. — Рассказывай свои байки кому-нибудь другому. Молод еще меня дурачить! В тюрьме ты, конечно, был, но как уголовник. Воровал в роте часы и продавал их какому-то еврею, и его в конце концов засыпал. И как только я тебе поверил?..

— Я тебя предупреждаю, смотри, в дураках окажешься, — прервал его Траян.

— Здесь все собрано! — Матейчо постучал по столу. — Скажи спасибо, что мне не хочется связываться с тобой, а не то попал бы ты под трибунал. А там таких, как ты, дезертиров, — сразу к расстрелу.

— Кто прав, тому ничего не страшно, — спокойно проговорил Траян.

— Ты видишь этого человека? — спросил Матейчо, указывая пальцем на Самарского.

— И что?

— Скажи теперь при нем, что ты знаешь о Киро Слановском, об арестах в селе, о его участии в расстреле Васки, Мечки, учителя Станчева…

— Ничего не знаю, — равнодушно ответил Траян.

— Как не знаешь? — обиженно заморгал Матейчо и по привычке потрогал на поясе пистолет. — Ты что, забыл, что у меня есть твои письменные показания?

— Они недействительны. — Траян растер ногой окурок на полу.

— Ах вот оно что! — рассердился Матейчо. — Значит, раз мы тебя посылаем на фронт, так ты готов покрывать гадов? Будешь отвечать перед законом за ложные показания! Может, станешь отрицать, что летом, когда был в отпуске, видел, как однажды ночью встречались Слановский и Данчо Данев?

— Как я могу это признавать, если я их не видел?! — дерзко ответил Траян.

— Посмотри на него, — вращал вытаращенными глазами Матейчо, — этот человек готов послать тебя на виселицу, не моргнув глазом… Но ведь ты же писал, у меня все твои показания! — сердито стукнул по столу Матейчо.

— Ты требовал так писать, а я вот при свидетеле все отрицаю. Не видел я Киро Слановского летом, когда арестовывали наших, и Данчо Данева не видел.

Самарский не удержался и заговорил. Голос у него был хриплый и усталый.

— Если вы действительно свидетель этих фактов, нельзя отказываться от своих показаний только из-за того, что вас посылают на фронт. Вы, наверное, слышали о Данчо Даневе…

— Ну, слышал, только что у меня с ним общего? — все так же дерзко спросил Траян.

— Может быть, и ничего, — продолжал Самарский, — но отказываться от уже сделанных признаний равносильно соучастию.

— Знаешь, парень, дело-то совсем в другом, говорить только не хочется, — небрежно махнул рукой Траян.