Величко Нешков - Наступление

— И все же для нас даже старая новость представляла бы интерес.

— Если она, конечно, этого заслуживает?

— Конечно, — усмехнулся Додев.

— Тогда следовало бы помнить, что на войне не бывает безвыходных положений.

— Но только если цель ясна и средства для ее осуществления достаточно хорошо продуманы, не так ли?

Бонев закурил сигарету, многозначительно улыбнулся и тихо добавил:

— Наш долг использовать любую возможность, быть гибкими и тактичными, чтобы не потерять ни одного шанса.

— Еще раз повторяю, — покачал головой Додев, — я глубоко убежден, что это возможно только при одном условии: если все будем бить в одну общую цель.

— Вполне естественно, у меня нет возражений, господин полковник, потому что в противном случае на нас ляжет большая, историческая ответственность перед отечеством.

— Я должен признаться вам, господин полковник, что после подобного разговора с полковником Киселевым в моей душе свила гнездо манящая иллюзия. Я поверил, что мы окончательно проиграли игру.

— Да, у нас есть реальные шансы на успех, но не надо забывать, что каждый истекший день работает против нас. Что я имею в виду? Мы поставлены перед дилеммой: быть или не быть. Самая стоящая и боевая часть офицерства гниет теперь по тюрьмам. Мы не должны довольствоваться мыслью, что, раз мы свободны, это нас не касается, потому что независимо от наших добрых намерений мы становимся соучастниками преступления как по отношению к нашим личным интересам, так и к будущему нации. Если мы не напомним самым категоричным образом коммунистам о своей собственной силе, они нас будут использовать, пока мы им будем необходимы, а после этого пошлют нас ко всем чертям.

— Господин полковник, — взволнованно проговорил Додев, — эта мысль постоянно волнует и меня и в то же время мучает, но скажите мне, я хочу услышать от вас, на что мы можем надеяться, решившись на такое?

— Только на себя, чтобы рассчитывать на солидную внутреннюю и внешнюю поддержку.

— Я должен признаться вам, — обрадованно приблизился к нему Додев, — что вы придаете мне мужества и силы не только для сопротивления, но и для достойных дел во имя отечества.

— Ваша готовность может нас только радовать. Предполагаю, что вы горите желанием узнать наш конкретный план действий?

— Так точно, — ухмыльнулся Додев.

— Сегодня или самое позднее завтра выйдет постановление совета министров, в силу которого все офицеры, находящиеся под следствием народного суда, будут освобождены при условии, что уедут на фронт.

— Конечно, никто не откажется, каждый бы предпочел свободу…

Бонев его прервал:

— Однако это произойдет вопреки воле коммунистов, которые обязательно как-то отреагируют на это. Но мы принимаем во внимание все возможные в этом плане обстоятельства.

— А поддерживает ли господин министр наше начинание?

— Я бы попросил вас, господин полковник, учитывая секретность и принимая во внимание всевозможные неожиданности, в наших же интересах не упоминать каких бы то ни было имен.

— Да, это естественно, — согласился Додев.

— Что должны сделать мы? У нас есть данные, что дивизия — удобный материал для распространения всяких слухов, для оказания серьезного воздействия на всех, кто попытался бы противодействовать нам. В данном случае риск минимален, если действовать мастерски и с головой.

— Ясно, — согласился Додев.

— Воспользуемся очень простым обстоятельством. Солдаты потеряли терпение, они ждут дня и часа, когда вернутся в Болгарию, не так ли?

— Так.

— Если их задержать здесь еще дней на десять, процесс разложения примет еще более серьезные размеры, не так ли?

— Еще дней десять, говорите? А не будет ли слишком поздно? — удивленно спросил Додев, и какое-то скверное предчувствие шевельнулось в нем. Не начинает ли он с закрытыми глазами играть в какую-то легкомысленную игру? Его мысль лихорадочно и напряженно работала: «Сегодня или завтра выйдет постановление совета министров вопреки желаниям коммунистов, и это вызовет ответные меры с их стороны, и как раз тогда эти друзья используют меня в качестве пушечного мяса».

— Господин полковник, — сказал он, — похоже, что я вас не совсем хорошо понял. Вы предполагаете, что дней через десять солдаты будут годны для проведения нашей операции?

— Да. Именно это мы и имеем в виду.

— А не будет ли слишком поздно?

— Что дает вам основание для такого беспокойства?

— За эти десять дней они разве не примут никаких мер? Не слишком ли много времени мы даем им, чтобы опомниться?