Нашу беседу прервал вестовой.
— Товарищ подполковник, к вам женщины, — сказал он, как будто даже радуясь.
Соленко пожал плечами:
— Какие еще там женщины?
— Наши, русские. Ну и одна немка с ними…
— Веди их сюда! — приказал Соленко и поднялся.
В следующий миг вошло несколько девушек с чемоданами и узелками. Они наперебой стали рассказывать, что эта вот немка была надзирательницей в женском лагере, мучила их, била, издевалась. После взятия Кенигсберга она убежала.
И надо же было встретиться палачу со своими жертвами!
Очень кстати тут оказался лейтенант, хорошо знавший немецкий язык. Он помог нашему знакомству с палачом в юбке, Мартой. Вероятно, встретив ее на улице немецкого городка, мы не обратили бы на нее внимания: обыкновенная фрау, мать семейства.
В отличие от многих, разыгрывавших из себя противников Гитлера и его режима, Марта была цинично откровенна.
Впрочем, она и не могла себя вести иначе — ведь рядом стояли грозные обличители…
Она вытянулась по стойке «смирно», как, вероятно, не раз вытягивалась перед комендантом лагеря, и отвечала на вопросы командира полка чеканным голосом вымуштрованного солдата. Она не собиралась скрывать свою принадлежность к национал-социалистской партии и то, что работала в концлагерях…
В последний год под ее началом было тысяча семьсот русских, полек, от шестилетних детей и до седых старух. Семь немок и двое эсэсовцев с собаками помогали Марте.
Слишком профессиональный она палач, чтобы маскироваться и прятать концы в воду.
— Моя обязанность была водить их на работу и воспитывать… — объясняет она.
— Пусть расскажет, как она нас избивала! — требуют девушки.
Марта бросает в их сторону презрительный взгляд и выпрямляется. Отчего ж, она и об этом расскажет.
Она показывает руками, как провинившихся женщин укладывали на козлах, вздергивали за ноги к потолку и секли розгами. Это за разговоры, за плохую дисциплину во время работы.
— Вы лично их секли или кто другой? — спрашивает подполковник.
— Я… я… — ничуть не смутившись, подтверждает она.
— Ты о собаках расскажи! — кричат девушки, бросая в ее сторону ненавидящие взгляды.
— Собак применяли только к беглецам.
Да, горе было лагерникам, пытавшимся бежать. Тогда всех выстраивали на плацу и целые сутки заставляли стоять в строю. А пойманных загоняли в хлев и натравляли на них собак.
Подполковник Соленко не выдержал и, сжав кулаки, крикнул:
— Вон отсюда!
И даже хладнокровная немка вздрогнула, качнулась.
— Видели?! — сказал он, обращаясь к находившимся в блиндаже. — Запомните, вот против кого мы воюем…
Три машины. Три бронированные крепости были замаскированы среди густой листвы. Если бы не Филиппыч, я никогда бы их не приметил.
— Смотрите, вон у дороги наши самоходки! — крикнул Филиппыч и через минуту подкатил к одной из них.
Тут же откинулся люк, и сперва показалась голова в шлеме и белые бинты на лице, а потом офицер выбрался из машины и, узнав, кто мы, представился:
— Лейтенант Довгань!
Теперь я разглядывал его удивительно юное, прямо-таки мальчишеское лицо со светло-голубыми глазами. Вся нижняя часть лица была в бинтах, сквозь которые выступали пятна крови.
— Что с вами? — спросил я.
— Осколочком поцарапало щеку.
— Почему же вы не в госпитале?
— Добьем их, гадов, тогда и в госпиталь, — важно произнес лейтенант. — Мы тут вроде скорой помощи. Стоим в готовности.
— Подполковнику Соленко вы тоже помогали?
— А как же! Мы им приданы, — обрадовался лейтенант. — Наши никак не могли свернуть шею этому укрепленному пункту. Как только они его не атаковали — в лоб, потом с флангов. Ничего путного не выходило. Тут-то нас и вызвали. Мы подошли и, представляете, на пятьсот метров прямой наводкой били. Глядим, вроде все подавлено, а тут вдруг — как шарахнуло. Осколочек-то чертов мне щеку и задел… — Лейтенант Довгань вынул из планшетки карту и показал: — Сейчас бой идет за укрепленный район Зеерапен. Как пить дать, без нас там не обойдется! А дальше к Пиллау прямая дорога…
Мы не успели договорить — из люка показался радист и сообщил, что командира вызывают на связь. Довгань исчез. Несколько минут его не было. Вернулся он деловой, озабоченный.
— Снимаемся с якоря! — бросил он в нашу сторону. Потом что-то стал показывать на карте и объяснять командирам самоходных орудий, а затем скомандовал: — По машинам!
Его самоходка первой вырвалась на шоссе и в облаках пыли понеслась вперед. За ней устремились еще две машины. А за ними — мы. Впрочем, скоро мы их потеряли. Впереди шел жаркий бой. Потом мы услышали басовые голоса орудий.
Читать дальше