— Кто должен нести ответственность за все это? — спросили мы.
Хитрые глаза Зулле потускнели. Он тихо ответил:
— Мне трудно об этом судить.
Нашу беседу прервал один из работников политотдела армии, хорошо знавший немецкий язык. Он положил на стол объемистый том в коленкоровом переплете и пояснил, что это «научный труд», обнаруженный в личном сейфе Карла Зулле.
Мы не без интереса перелистывали страницы. Множество схем, диаграмм, таблиц, фотографий представителей разных наций, людей разных возрастов, различного роста, комплекции, но все были худые, истощенные.
Вдруг я увидел фотографию той девочки, которая вместе с куклой села в нашу машину на перекрестке. Ее сфотографировали во весь рост, как солдата, застывшего навытяжку по команде «Смирно». Только теперь я узнал, кто она такая: Нина Мурашкина, 13 лет, белоруска, работала у прусского помещика три года (значит, с 10 лет), доила коров, ухаживала за скотом, была обучена немецкому языку и не имела права говорить по-русски. Здесь же можно было прочесть такой «научный» вывод Карла Зулле: «В целях приближения рабочих к сельскохозяйственному производству есть смысл, чтобы они жили летом на сеновалах, а зимой в коровниках, чтобы они говорили на немецком языке и поменьше общались с русскими».
Я долго смотрел на фотографию девочки и думал о тысячах таких же русских детей, которых «изучал» Карл Зулле…
— Что теперь, товарищ капитан? — обратился ко мне Филиппыч, бывший колхозный тракторист, водитель малолитражки, подобранной на улице Кенигсберга.
— Теперь Земландский полуостров, — сказал я.
В тот вечер, добравшись до нашей «штаб-квартиры» в Тапиау, мы долго сидели над картой, рассматривая выступ земли, наподобие языка врезавшийся в прозрачную синеву моря.
Изучая дороги, укрепленные районы, форты, нанесенные на карту, мы думали: сколько времени потребуется для окончательной ликвидации восточно-прусской группировки? Казалось, два-три дня. Но когда после короткого затишья вновь задрожала земля от грохота артиллерии, бомбовых ударов с воздуха, а противник держался, мы поняли, что Земландский полуостров — крепко держится и тут предстоит упорная борьба…
Пересеченный лесными массивами и реками, он был превращен в сильно укрепленные рубежи обороны. На пути наших войск стояли мощные форты, двухэтажные бетонированные доты с устрашающим названием «зубы дракона». Даже в хуторах из подвалов стреляли пулеметы…
Вероятно, потому, что Земландский полуостров был последним плацдармом немцев в Восточной Пруссии. Они сопротивлялись как только могли… И хотя наша артиллерия вела массированный огонь и почти не прекращались налеты авиации — немцы отсиживались за бетонированными стенами дотов, блиндажей и лишь когда положение складывалось безнадежно — они поднимали руки.
Вот такие безнадежные положения и старалось создать командование наших частей почти на каждом участке.
…Мы ехали западнее Кенигсберга, по берегу залива Фриш-Гаф. Впереди регулировщик усиленно сигнализировал нам красным флажком.
Филиппыч застопорил ход и обратился к нему:
— В чем дело?
— Там идет бой. Будьте осторожны!
Я вышел из машины. Слышались взрывы снарядов, очереди автоматов. Перед нами стеной стоял густой лес, одетый молодой листвой. Взглянув на карту, я увидел, что этот лес, называющийся Штатефорт, занимает больше двадцати квадратных километров. Я углубился в лес и скоро оказался в блиндаже, утром отбитом у противника. Теперь тут КП подполковника Соленко. Он по телефону разговаривал с командирами батальонов, часто его лоб морщился, и с досадой, в сердцах он произносил: «Ах черт дери!.. — и через некоторое время: — Дадим вам парочку самоходок. Обязательно дадим. Только вы к ночи постарайтесь взять Науцвинкель».
Начальник штаба, стоявший рядом, не теряя времени звонил артиллеристам: «У Павлова получился затор. Пришлите ему пару самоходок…»
Я смотрел на часы: время неумолимо шло, а напряжение в штабе полка не спадало. Только к вечеру, когда доложили, что взят опорный пункт Науцвинкель, Соленко повеселел и приказал подать ужин.
Теперь он наспех закусывал, объясняя мне:
— Вы думаете, это сплошной лес? Ничего подобного! Тут сколько угодно помещичьих усадьб, и из каждого подвала, из каждой подворотни стреляют… Так что в основном действуют штурмовые группы, ликвидируют немецкие огневые точки, засады автоматчиков. Вот так, шаг за шагом, мы сегодня продвигались вперед… А что будет завтра — увидим…
Читать дальше