Николай Михайловский - Штормовая пора

В майские дни 1945 года в поверженном Берлине перед громадой рейхстага на высоком шесте раскачивался на ветру старый, стоптанный солдатский сапог и на прикрепленной к нему фанерке было начертано одно слово: «Дошел!»

Но прежде чем русский солдат в простых кирзовых сапогах дошел до Берлина, было еще многое: битва под Москвой, девятьсотдневная блокада Ленинграда, двести пятьдесят дней героической обороны Севастополя, Сталинград, Курская дуга, Днепр, Висла, Одер…

Сегодня наши дети пристально вглядываются в минувшие события, изучая опыт своих отцов.

Да, именно опыт. Хотя, быть может, в этом слове есть нечто холодное, рассудочное, что никак не вяжется с судьбой нашего поколения. Сколько бы ни прошло лет — и тридцать, и сорок, и пятьдесят, — мы никогда не сможем бесстрастно рассматривать эту судьбу и все, что наполняло ее, и никогда она не станет одним лишь материалом для размышлений. Острое чувство сопричастности к великим событиям нашего времени с годами только растет.

Огромная животворная сила заключена в Прошлом. Она живет в нашем сознании, и никогда не утихнет наша душевная боль за тех, кто полегли в земле или погребены в море.

И эта книга о журналистском труде военной страды посвящена им, оставшимся в нашей памяти вечно молодыми, неудержимыми, презирающими опасность, полными благородного порыва к борьбе…

Мое знакомство с Эстонией произошло летом 1940 года. Старинный Таллин я увидел весь в зелени и цветах. Петлял по лабиринту его узеньких средневековых улиц, и все казалось, будто нахожусь в музее, — меня окружали массивные крепостные стены, снизу доверху поросшие мхом, островерхие шпили с петушками и круглые башни с узкими бойницами и причудливыми названиями: «Длинный Герман», «Толстая Маргарита», «Девичья», «Кик ин де кек» (что означает «Смотри в кухню»).

Однако скоро эти первые экзотические впечатления были оттеснены на задний план событиями, которые происходили тогда по всей Прибалтике и полностью захватили меня.

Таких демонстраций, как на улицах древнего Таллина, я нигде и никогда не видел. Шумела площадь Победы, заполненная народом. Как языки пламени, колыхались над ней красные знамена. Отовсюду слышались звуки «Варшавянки» и «Интернационала».

Простые люди Эстонии вышли на улицы, решительно требуя от буржуазного правительства, связанного с немецкими фашистами, убраться подобру-поздорову.

Полицейские держались в стороне, понимая, что они бессильны и что сейчас лучше всего соблюдать нейтралитет.

Люди, завладевшие городом, подходили к чугунным воротам тюрем. Через несколько минут ворота распахивались настежь, и толпа вливалась в сырые, темные дворы, освобождая борцов за народное счастье, многие годы томившихся в казематах.

В эти дни народ сбросил буржуазное правительство, правившее страной. Впервые состоялись свободные выборы в парламент, который выполнил волю трудящихся и обратился в Верховный Совет СССР с просьбой принять Эстонию в Союз Советских Социалистических Республик.

Война не была для нас неожиданностью. В Прибалтике, на границе с чужим миром, выработалась особая интуиция, острота восприятия. Чутьем своим мы улавливали, что близится этот страшный день.

Ровно через год этот день настал.

То, что меня сразу послали в Таллин на флот, не было случайностью. Но здесь мне придется сделать небольшое отступление…

До войны я работал в Ленинграде в корреспондентском пункте «Правды» на Херсонской, 12, в большом новом здании, где помещалась и типография газеты.

Маленькую группу ленинградских правдистов первоначально возглавлял старый большевик, бывалый газетчик Владимир Борисович Соловьев.

В конце тридцатых годов В. Б. Соловьева в руководстве корпунктом сменил Лев Семенович Ганичев — старейший из правдистов-ленинградцев, пришедший в «Правду» с институтской скамьи еще при Марии Ильиничне Ульяновой. Многоопытный, эрудированный журналист и к тому же на редкость обаятельный человек, он был добрым другом для нас — молодых газетчиков. Не подчеркивая своего старшинства, Ганичев был по-товарищески прост и по-отечески требователен, приучая нас всегда серьезно и вдумчиво относиться к своему делу.