Николай Михайловский - Штормовая пора

Сам Лев Семенович был для нас в этом смысле живым примером. Поучительно было наблюдать, как он тщательно проверяет факты или редактирует самую незначительную заметку, точно пробуя на язык буквально каждое слово.

Писали мы обо всем, чем жил наш большой город. Но вместе с тем у каждого корреспондента была своя тематика. Лев Ганичев и Даниил Руднев — воспитанник Ленинградского университета, молодой, талантливый журналист — освещали опыт партийных организаций, работу промышленности, культурную жизнь, держали связь с предприятиями.

Вся текущая информация находилась в ведении Николая Ивановича Воронова — быстрого и оперативного корреспондента, который, даже сидя у себя в кабинете, отлично знал, что происходит в городе, и мог за день передать до десятка интересных заметок. Его записная книжка хранила имена и телефоны сотен активистов — внештатных корреспондентов «Правды», всегда готовых поделиться информацией.

Самая узкая специализация была у меня. Флот! Сказывалось не только мое давнее тяготение к морю, кораблям, но и веление времени. Как раз в эту пору усилия всей страны были направлены на строительство крупного океанского и морского флота. На Балтике входили в строй все новые и новые корабли, в том числе крейсера «Киров», «Максим Горький», эскадренные миноносцы. По скорости хода и вооружению они не имели себе равных за рубежом.

В соответствии с доктриной того времени «кто силен в воздухе — тот вообще силен» на флотах создавалась крупная морская авиация…

Почти изо дня в день на страницах «Правды» и других газет публиковались материалы о боевой и политической подготовке флота, походах, учениях, артиллерийских стрельбах…

Кронштадт — вотчина балтийских моряков — стал мне мил и дорог. Я подолгу там жил на кораблях или в Доме флота, поддерживая самые дружеские связи с работниками Политуправления и начальником Пубалта дивизионным комиссаром Петром Ивановичем Бельским, который пользовался на флоте большим уважением. Он был невелик ростом и тучен, с гладкой, будто полированной, головой, но обладал завидной подвижностью и за день успевал побывать во многих местах.

Как-то раз прямо с рейсового парохода я нагрянул к нему посоветоваться, о чем бы следовало написать. Он снял трубку, позвонил оперативному дежурному штаба флота, узнал, какие корабли готовятся к выходу в море и предложил:

— Сходите на сторожевике. Новый корабль. Летит быстрее лани. Пронесетесь с ветерком. Посмотрите, как отрабатываются боевые задачи, и будет вам нужный материал…

Я тут же отправился на знаменитую кронштадтскую «Рогатку». В невероятной тесноте борт к борту стояли там десятки кораблей. Среди них затерялся небольшой сторожевик «Пурга», куда послал меня Петр Иванович. Корабль находился в часовой готовности. Вечером мы вышли в море. Поход продолжался двое суток. Решались учебно-боевые задачи, были зачетные стрельбы. По возвращении в Кронштадт я опять явился к Петру Ивановичу и показал первоначальный набросок корреспонденции, которая называлась «В дозоре». Он одобрил и сказал, улыбаясь:

— Ну вот видите, что значит окунуться в самую гущу моряцкой жизни.

Неделями живя в Кронштадте, я ежедневно звонил в наш корпункт, передавал материал, разговаривал с Львом Семеновичем, согласовывал свои дальнейшие действия.

В статьях и очерках, публиковавшихся в «Правде» перед войной, часто встречается имя старого русского линкора «Марат» (бывший «Петропавловск») — корабля, который пользовался особенно большим вниманием прессы. И не только потому, что он был флагманом Балтики. В 1938 году «Марат» имел самые крупные успехи в боевой и политической подготовке и занял первое место среди кораблей Военно-Морского Флота СССР. По этому случаю он носил на трубе красную звезду — эмблему первенства. Но гораздо важнее были не эти внешние атрибуты, а непрерывное творчество, которым отличались маратовцы, особенно артиллеристы под командованием капитана 3-го ранга Константина Петровича Лебедева. Это он создал на корабле своеобразный морской полигон со множеством приборов, придуманных и построенных самими маратовцами. На этом миниатюрном полигоне ежедневно разыгрывались «бои» и артиллеристы учились управлять огнем. Все командиры по очереди проходили «корабельную академию». Углубленная подготовка командиров, усиленные тренировки личного состава — все это сказывалось на результатах зачетных стрельб. «Марат» выходил в море, стреляя днем и ночью, на волне и в тумане, по невидимым целям. И неизменно получал отличные оценки… Во многих походах мне довелось участвовать, быть очевидцем успешных стрельб.