Александр Щелоков - Жаркие горы

Короткая очередь и свист пуль подтвердили его правоту.

— Смолит, зараза, — сквозь зубы произнес Максюта. — Упорный, гад.

— Ничего, Коля, я его сделаю. Как в кине.

В голосе Морозова прозвучала такая веселая отчаянность, что Максюта неожиданно подумал: «А ведь сделает, если возьмется. Не может не сделать, коли так накалился». И все же вслух сказал:

— Погоди, не спеши. Мой батя говорил: переть против рожна — сноровка нужна.

— Э, друг! Сноровка есть. Ты только отвлекай духа. Прямо по часам стриги: минута прошла — три пульки отдай. Еще минута — еще три пульки. Причем старайся прицельно, чтобы он не высовывался. По его куче бей. Пусть верит, будто ты его прямым попаданием сколупнуть собрался, да все не можешь.

— А ты? — задал вопрос Максюта, признавая, что замысел приятеля ему непонятен.

— Я его сделаю, — сказал Морозов. — Нас двое, но мы в тельняшках. Так?

Минуту спустя, прихватив три гранаты и упаковав их в полиэтиленовый пакет, оставив автомат, солдат сполз в поток.

Максюта, прицелившись, пустил первую очередь. Душман немедленно ответил ему.

Перестрелка продолжалась пятнадцать минут. Максюта держал часы перед глазами и нажимал на спуск, едва стрелка обегала круг.

Душман принял правила предложенной ему игры. Он не следил за часами, лишь отвечал на выстрелы.

По тому, как небрежно клал пули противник, все чаще пускавший их поверху, Максюта понял — пулеметчик оставлен на дороге только для прикрытия. Его задача — не пропустить по тропе никого до подхода главных сил. А раз шурави залегли и не движутся, значит, дело сделано. Пусть сидят. И враг вел себя спокойно, ничего не опасаясь.

Внезапно, совпав по звуку с душманской очередью, впереди хлопнула граната.

Максюта осторожно выглянул из укрытия и увидел Морозова, который стоял над грудой камней и махал рукой.

Подхватив автомат, Максюта бросился вперед.

Подбежав, он взглянул на товарища и захохотал. И было отчего. Морозов, промокший до нитки, с губами цвета зрелого баклажана, приплясывал на камнях, выстукивая зубами дробь.

— Кот Леопольд! — сквозь смех сказал Максюта. — Вылитый!

— Кончай! — свирепо рявкнул на него Морозов. — Я те дам Леопольд! Я герой, понял? Я такого духа сделал!

Только теперь Максюта взглянул на пулеметное гнездо и тут же отвернулся. Картина даже для солдатского взора была ужасающей…

— Раздевайся! — Максюта стал стягивать с себя куртку. — Будешь греться, герой! Как это ты его, а?

Как он? Разве ответишь на такой вопрос однозначно? И расскажешь ли вообще об этом, чтобы все выглядело так именно, как было на самом деле?

А было так.

Едва Морозов опустился в воду, ледяная волна захлестнула его с головой, сбила дыхание, ослепила.

Он привскочил, с минуту испуганно отфыркивался и плевался. Тряс головой, стараясь выбить глухую пробку из левого уха. Усиленно моргал и ругался по-черному.

Очухавшись, понял, что замерз так, что вряд ли сможет лезть по воде на расстояние, которое отделяло его от позиции пулеметчика, А лезть дальше было просто необходимо.

Махнуть рукой на неудачную попытку, пошутить, посмеяться над самим собой, вылезти на берег, начать сушиться не позволяла гордость. Понимал — презирать его не станут, но, как говорят в таких случаях, смеху будет полные штаны и через ремешок.

Стиснув зубы, Морозов снова опустился на живот и пополз по прибрежной мелкоте. Волны, набегая, перекатывались через него, но он уже знал, когда его накроет очередным валом, и не задыхался.

По его расчетам, он пробирался минут пять, когда простучала первая очередь, пущенная Максютой. Тот всегда отличался точностью. Значит, прошло всего две минуты. В ответ стукнул пулемет душмана.

Морозов со злости рассмеялся, перемежая смех со слезами. Было до отчаяния жаль себя.

Под ним скрежетала галька, едва он передвигался вперед, бешеная вода начинала выминать из-под него камни. Они шевелились, уползая, а он телом ощущал безостановочное их движение.

Противостоять напору воды удавалось с большим трудом. Тугие струи сбивали с ног, захлестывали солдата. Морозов теперь ясно понимал — только случай позволит ему осуществить задуманное. Поток в месте, но которому он полз, описывал пологую дугу. Вся могучая ударная сила воды обрушивалась на противоположный берег. Там струя с ревом и кипением билась о выглаженную до лоска грудь скалы, а здесь, у дороги, вода лишь резвилась, не растрачивая буйной удали на борьбу с твердью.

Прислушиваясь к перестрелке, Морозов понял, что, экономя патроны, Максюта стал бить одиночными выстрелами. Но, должно быть, прицеливался более тщательно. Во всяком случае, душман на каждый выстрел отвечал яростными длинными очередями, Он явно не испытывал недостатка в патронах и верил, что шурави старается покончить с ним одним метким выстрелом.