Евгений Погребов - Штрафной батальон

Увидев склонившиеся над ним взволнованные лица товарищей, Павел с трудом приподнялся, плохо соображая и почти ничего не слыша, кроме бухающих ударов сердца и шума в голове. Его подняли, ощупали, сунули в руку подобранный автомат. Кажется, торопили. А он не мог сдвинуться с места, тупо уставясь на Химика, который, воровато оглядываясь, обшаривал труп убитого немецкого офицера. Почему-то именно Химик с Фиксатым никак не вмещались в его сознание.

Приноравливаясь к обстановке на слух, подались на звуки удаляющегося танкового боя. Скатились в глубокий овраг и, выскочив по крутому склону на противоположную сторону, устремились к видневшемуся в полукилометре разбитому селу, где, видимо, скапливались штрафники.

Подступы к поселку изрезаны гусеницами наших «тридцатьчетверок» и буквально устланы трупами гитлеровских солдат. Танковый бой уже перевалил через село, и слитный гул моторов вперемешку с резкими орудийными хлопками слышался далеко впереди за его пределами.

На втором дыхании преодолели небольшой подъем перед околицей. До окраинных развалин оставалось не более сотни метров.

И тут из-под каменной стены обрушенного сарая в лицо набегавшим штрафникам брызнула очередь немецкого пулемета. Метнувшись в сторону, Павел с разбегу ныряет в сухую промоину. Рядом распластываются и шестеро остальных его солдат. А сзади, от оврага, перекрывая дробный пулеметный перестук, доносится голос ротного:

— Вперед! Вперед! Закрепляйтесь на окраине!..

Пулемет бил безостановочно, не давая поднять головы. Гранатой его было не достать — далековато. Припав грудью к земле, Павел лихорадочно прикидывал, что предпринять. Попытаться подавить его огнем семи своих автоматов или не рисковать и дожидаться, когда это сделает ротный, несомненно наблюдавший за ними из оврага. Должен же он хотя бы отвлечь пулеметчика на себя, чтобы облегчить их положение. Переглянувшись с Махтуровым, догадался по глазам, что Николай думает о том же.

— Приготовиться к броску! — передал он по цепочке.

Ждать пришлось недолго. Из-за спины по вражескому пулемету ударил наш ручник, и, как только тот захлебнулся, Павел рванулся вперед.

— За мной. Ура-а!

Полосуя из автомата по удиравшим гитлеровцам, мелькавшим среди стволов покалеченного фруктового сада, он единым рывком преодолел расстояние до окраины поселка и, не оглядываясь, не поджидая товарищей, слыша лишь накатывающийся сзади многоголосый матерщинный рев, устремился в улицу, сознавая, что село фашистами брошено и те десятка два разбегающихся в панике солдат, которых он видел, — всего лишь остатки, прятавшиеся до поры до времени по укрытиям.

Выскочив первым на противоположную окраину, сразу за которой начинались постройки животноводческой фермы, свалился под стену обрушенного коровника, призывным взмахом руки сзывая солдат своего взвода.

Выждав, когда последний бегущий за ним штрафник распластается под стеной, выглянул из-за угла, прицениваясь к обстановке. Слева, вдоль линии силосных траншей, скапливался и без промедления закапывался в землю взвод Богаевского. И дальше, сколько видел глаз, наблюдались сплоченные группы штрафников, занимающих оборону. Но вот справа виднелись лишь разрозненные одинокие фигурки солдат, очевидно, тех, кто в пылу боя потерял и теперь отыскивал свои подразделения.

Павел поманил к себе Махтурова.

— Сколько человек во взводе собралось?

— С тобой тринадцать наших и пятеро чужих.

— Кто из наших? — Он имел в виду тех, кто пристал к их семерке.

— Баев, Карзубый, Фокин, Хасматулин, Вексин и Шарадников.

— А Шведов с Кусковым? Этих разве нет? Туманов?

Махтуров пожал плечами: может, еще подойдут.

— Та-ак! — помрачнел Павел. — Вот что, возьми пулемет, Гайко, Жукова, Богданова и прикрой справа. По всей вероятности, здесь окапываться будем. Слева у нас Богаевский, а справа что-то неясно пока, смотри сам…

— Я понял!..

— Действуй! Если что — сообщай.

Отправив на левый фланг Баева, Фокина и Карзубого со вторым пулеметом, Павел распределил по местам остальных солдат и в последний раз пробежался по ним взглядом, выверяя, надежна ли такая расстановка людей. И в тот самый момент, когда ему с беспокойством подумалось, что пора бы уже и ротному дать о себе знать, появились лейтенант Ульянцев в извоженной грязью распахнутой телогрейке и сопровождающий его связной Илюшин.

— Колычев? Как у тебя?

— Нормально.