Владимир Першанин - «Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!

– В прогалину, мать его! – рычал Лученок, выводя тяжелую установку в указанное место.

Сразу оказались на верхушке бугра. По дороге гнал вездеход с противотанковой пушкой на прицепе. Кузов был заполнен солдатами, столбом поднималась известковая пыль. Обозленный на весь мир механик рванул вперед, собираясь смять всей массой фрицев с их вездеходом и пушкой.

Не успел. Лишь окунулся в густую молочную взвесь, из которой неслись автоматные трассеры едва избежавших гибели артиллеристов. Лученок поступил не слишком умно, но, видно, тоже не выдержали нервы, да и цель была заманчивая.

О его ошибке тут же напомнила пушка Т-3. Самоходку спасло известковое облако, да и выскочив на дорогу, они оказались в мертвом пространстве. Снаряд прошел выше и врезался в склон, подняв новые клубы белой взвеси.

– Где танк? – кричал Чистяков, высунувшись из люка.

– Наш, что ли? Отстал давно.

– Немецкий… закопанный.

– Кажись, там – неопределенно отозвался Коля Серов.

В прицел он не смотрел – бесполезно. Сидел наготове у орудия, готовый стрелять куда попало.

– Тимофей, гони вверх по дороге.

Младший лейтенант хотел как можно быстрее выскочить из проклятой взвеси, которая заполнила мучнистой пылью не только дорогу между буграми, но и все пространство внутри самоходки.

– На бугор – и сразу поворот влево.

– Догадаюсь, – отозвался Лученок, разгоняя машину, чтобы одолеть крутой подъем.

На середине бугра едва не скатились вниз. Пополз под многотонной тяжестью тонкий слой почвы вместе с травой. Двигатель ревел, сотрясая машину, гусеницы прокручивались, выбрасывая вместе с выхлопами дыма крошево земли, травы, осколков известняка.

Тимофей зацепил гребнями гусеницы каменистый выступ и, преодолев опасное место, вскарабкался вверх. Сразу крутанулся, поставив машину орудием к торчавшей из земли сантиметров на семьдесят танковой башне.

Стрелять было бесполезно, теперь башня Т-3 оказалась в мертвой точке, слишком низко для орудия самоходки. Пушка была повернута в сторону ревущей и лязгающей на подъеме «тридцатьчетверки», которая никуда не делась и, словно привязанная, шла за машиной Чистякова.

– Дави, – сумел прохрипеть мгновенно пересохшим горлом младший лейтенант.

Полста метров под уклон СУ-152 пролетела за несколько секунд. Столько же понадобилось командиру панцера Т-3, чтобы развернуть свою удлиненную пушку.

Она выстрелила в тот момент, когда сорок пять тонн металла обрушились на башню. Самоходка согнула пушку, сплющила командирскую башенку и, выдирая гребнями траков решетки жалюзи, выскочила из капонира. Снаряд взорвался в стволе. Заряд пороха и бронебойная болванка разорвали пушку на изгибе. Язык огня хлестнул вдоль днища самоходки, кусок ствола вылетел из-под кормы и закувыркался, вспахивая землю.

Командир «тридцатьчетверки» с заклинившей башней, увидев вспышку и волну пламени из-под кормы, решил, что самоходку подожгли. Экипаж Чистякова в те доли секунды, пока давили на ходу вражеский танк, почувствовал удар в днище и жар, проникнувший во все отверстия машины.

Лученок отогнал самоходку метров на двадцать. Вмятый в землю Т-3 дымил, затем из сорванной командирской башенки выплеснулся язык пламени. Из бортовых люков выскакивал экипаж, двое тянули за руки раненого камрада.

«Тридцатьчетверка» не могла повернуть башню. Командир и заряжающий, высунувшись, открыли огонь из автомата и пистолета. Один танкист упал, остальные скатились по склону бугра.

Коля Серов бил по ним из трофейного МП-40 длинными очередями. Ствол задирало, и хотя контуженые танкисты, шатаясь, брели неподалеку, он сумел задеть лишь одного. С руганью принялся перезаряжать оружие, но Чистяков втянул его на место.

– А ну, к прицелу! Высматривай артиллерию.

Отсюда с холма деревня Сухая Терёшка была видна как на ладони. У окраины дымила «тридцатьчетверка», разбитая и сожженная в начале атаки. Горели два немецких штурмовых орудия, дома, сараи.

Старший лейтенант Сенченко наступал в паре со старшиной Кочетовым, следом шли десантники. Оба танка стреляли из пушек и пулеметов, пехота тоже вела огонь, швыряя гранаты в подозрительные места. Стоял такой треск, будто развернулось целое сражение.

Редкие группы немецких солдат отступали под прикрытием пулеметов. Из-за домов вынырнул грузовичок с тентом, в него спешно карабкались отступающие. Происходило все это без паники. Людей прикрывал миномет, который втащили в кузов, когда машина загрузилась.