Владимир Рыбин - Звездный час майора Кузнецова

— Пытались, — повторил он. — Двадцать два самолета сбили и отогнали.

— Слава богу.

— Что?

— Слава богу, говорю.

— Не богу, а летчикам да зенитчикам. Наши победы от нас самих зависят, от вас лично.

— Вот и я ему говорю.

— Кому?

— Помощнику своему. Станину таскать горазд, а стреляет плохо. Я ему говорю: если меня ранят, к примеру, ведь все от него будет зависеть, потому что второму номеру заменять наводчика, больше некому.

— Правильно говорите, товарищ Елисеев.

Кузнецов встал, отряхнул и надел фуражку.

И шагнул было к своему мотоциклу, но вдруг услышал за спиной удивленный возглас:

— Никак, танки?!

Оглянувшись, он сразу охватил взглядом поле с пологими склонами, выкошенное наполовину, и четыре черные коробки, ползущие по ржи. Бойцы окапывавшиеся на склоне, стояли в рост, с любопытством глядели на танки. И вдруг там, на фоне черных коробок, всплеснулись белые огни, и почти сразу же на линии окопов взметнулись кусты разрывов. Фигурки бойцов засуетились и, скучившись, побежали через рожь к роще.

— Та-анки-и! — послышались запоздалые крики.

— Артиллерию! — приказал Кузнецов, не оборачиваясь. — Дивизион сюда!

Он стоял в рост за деревом и с удивлением смотрел в бинокль на бойцов, бегущих через рожь. Было ясно: командир, как обычно на тактических занятиях, решил укрыть роту в недоступном для танков месте. Но можно ли убежать от пуль? И нужно ли бегать от танков? Ему хотелось самому кинуться в поле, чтобы остановить бойцов, положить их в спасительно высокую рожь.

— Истребители танков, приготовиться! — кричали по лесу.

Кузнецов заметил фигурку далеко отставшего красноармейца, непонятно почему метавшегося на одном месте. Передний танк стремительно подкатывался к нему, оставляя за собой полосы подмятой ржи. А красноармеец все не убегал. В бинокль было видно, как он что-то делал пригнувшись. Потом выпрямился, взмахнул рукой. И сразу на броне близко подступившего танка дымно вспыхнуло, и заструились, поползли по черной глыбе торопливые струйки огня.

Справа ахнул выстрел: расчет «сорокапятки», на руках выкатив пушку в поле, торопливо бил по танкам. И уже неслись вдоль опушки белые кони артдивизиона. Описав дугу, они, будто даже и не останавливаясь, лихо скинули пушки и помчались к лесу.

Через минуту горел еще один танк. Два уцелевших попятились отстреливаясь.

— Ур-ра! — покатилось по лесу.

— Драпают!

— Так их, разэтак!..

Всем было весело, как бывает, когда опасность отступает и начинает казаться издали маленькой, никчемной. В этом ликовании послышалась Кузнецову некая беззаботность, словно только что случившееся было не трагическим эпизодом, а чем-то вроде игры.

— Командира роты ко мне! — сказал он подчеркнуто хмуро. — И того... красноармейца.

Едва посыльный исчез во ржи, как на лесной дороге показался мотоциклист. Из коляски выпрыгнул знакомый делегат связи, передал приказ командиру полка тотчас явиться в штаб дивизии...

Вернулся Кузнецов встревоженный и возбужденный. Теперь он знал обстановку на фронте и место своего полка в общем плане боевых операций. Бои шли в Смоленске, бои тяжелые и, похоже, безнадежные. 16-я и 20-я армии, удерживавшие часть города и участок фронта севернее него, дрались в окружении: главные дороги, соединявшие армии с тылом, были перерезаны. Не рассчитывая, что им самим, без помощи извне, удастся выбраться из котла, командование решило нанести удары свежими силами по основаниям далеко вытянувшегося на восток вражеского клина. 250-й дивизии во взаимодействии с другими соединениями фронта было приказано перейти в наступление из района города Белого общим направлением на Демидов, Смоленск.

Тихая и тревожная ночь лежала над лесами. Время от времени, словно во сне, испуганно и коротко стучали пулеметы да откуда-то из черного пространства выпрыгивали ракеты, трепыхались в высоте подбитой жар-птицей и падали, бессильные разогнать тьму.

— Ночью они спят, — рассказывал Кузнецову командир полка, стоявшего в обороне. — Совсем обнаглели, сволочи, по расписанию живут.

В полку этом не насчитывалось и батальона. Отходивший из-под Витебска, полк цеплялся за каждую высоту, за каждый выгодный рубеж, но все отходил, теряя людей и технику.

— На машинах в атаку ходят, — говорил он, не то восхищаясь, не то возмущаясь такой тактикой гитлеровцев. — Спрыгивают и бегут с автоматами. И танки у них. Вчера прорвались. Пехоту мы положили, а танки пошли по тылам. Спасибо вы подмогли.