Владимир Першанин - Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

Когда Хлебников третьим попаданием развалил лобовую часть дота, все увидели сквозь огромную пробоину шестиметровый ствол, выбитый из креплений. Остатки расчета выбежали через задние ворота, успев спастись от взрыва боезапаса.

Из низины появились новые танки и самоходки, охватывая подковой узел обороны. Батальон капитана Шаламова можно было угадать по почерку. Полтора десятка машин (остальные находились в резерве), рассыпавшись веером, смяли минометную батарею, раздавили две пушки. Шаламов, остановившись на пригорке, двумя выстрелами поджег Т-4. Удачно вложил снаряд в боковой защитный экран второго танка. Броневой лист выгнуло от удара, из пробоины показался дым. Т-4 пятился, огрызаясь торопливыми выстрелами.

Его поддержали три-четыре «штуги» и несколько танков. Остановилась и неуверенно ползла «тридцатьчетверка», получив удар в лобовую часть башни. Встречный огонь усилился, и комбату Шаламову пришлось бы туго, не вмешайся капитан Глущенко со своей усиленной батареей из четырех «зверобоев».

Шестидюймовые снаряды разбили еще один немецкий танк. Штурмовое орудие «хетцер» с броней толщиной в шесть сантиметров вело огонь из засады, оставаясь какое-то время незамеченным. Снаряд «зверобоя» взорвался у него под брюхом, проломил броню и разнес ходовую часть. Из завалившейся набок дымившей машины сумел вылезти лишь один человек.

Немецкие танки и «штуги» медленно отступали, давая возможность вырваться из кольца гарнизону опорного узла.

Десантная рота забрасывала гранатами траншеи. Взводный Олег Пухов с двумя бойцами обходил с фланга пулеметный расчет. Скорострельный МГ-42 прижимал плотными трассами десантников. Рычащий звук пулемета, выпускающего двадцать пуль в секунду, не давал бойцам даже приподняться.

Удары утяжеленных пуль прошивали бугры, брустверы воронок. Казалось, все вокруг заполнено этим рычанием и светящимися хлесткими трассами. Неосторожно поднявший голову десантник рядом с младшим лейтенантом успел лишь сдавленно вскрикнуть.

Летевшая пучком трасса сорвала с головы каску, верхушка черепа была снесена. Другой боец, мимо которого, звякая, катилась издырявленная каска, замер, глядя на мертвого товарища. Олег Пухов во время рейда и наступательных боев много чему научился. Толкнув в плечо застывшего бойца, скомандовал:

– Ползем дальше… нельзя останавливаться.

Самоходка Чистякова прошла рядом. Олег хотел показать направление, но старший лейтенант видел вспышки. Машина с ходу обрушилась на пулеметное гнездо. Успел выскочить унтер-офицер и побежал вдоль траншеи.

– Нет, гад, тебя мы не упустим!

Олег хотел взять унтера живым, не сомневаясь, что тот, чудом выскочив из-под гусениц, не способен на активное сопротивление. Дал одну-вторую очередь на бегу:

– Стой, тебе говорят! Хенде…

Взводный еще плохо знал врага и закончить фразу «руки вверх» не успел. Унтер, прошедший Грецию, Югославию и третий год воевавший на Восточном фронте, выдернул из кобуры «парабеллум». Пули прошли рядом, одна обожгла бок, вырвав клок гимнастерки.

Все это было настолько неожиданно, что Пухов не успел испугаться, а лишь машинально нажал на спуск автомата. Затвор, лязгая, подавал в ствол патроны, вспышек при солнечном свете видно не было. Унтера сбило с ног, пистолет отлетел в сторону, а младший лейтенант все давил на спуск.

Он не чувствовал боли и никак не мог прийти в себя от близкого дыхания смерти. Кое-как вставил запасной диск, пальцы дрожали и не слушались. Унтер-офицер лежал в пяти шагах в излохмаченном пулями мундире. Сержант подобрал «парабеллум», снял часы, достал из кармана убитого документы, протянул все это младшему лейтенанту.

– Часы себе оставь, – хрипло проговорил Пухов. – У меня есть.

– Надо бы гимнастерку снять, – сказал сержант. – Зацепил он вас, гад. Давайте помогу.

Вдвоем стянули гимнастерку. Пуля прошла вскользь, надломила ребро. На перевязку ушли два пакета. Снова одеваясь, младший лейтенант Пухов почувствовал тошноту и слабость. Заметив это, сержант предложил:

– Может, в санчасть проводить?

– Нет, нет… потом.

Пехота уже хозяйничала в траншеях и блиндажах, добивая сопротивлявшихся немцев и собирая трофеи. Нескольких солдат взяли в плен. Их торопливо допрашивали Фомин и начальник особого отдела.

Танки и самоходки продвинулись еще километра на три и уткнулись в заболоченную пойму. Отступая, немцы взорвали бревенчатую гать, а из глубины леса вели огонь гаубицы-«стопятки». Машины рассредоточились, укрываясь от густо летевших снарядов.