тест - тест

И вслед за этим — другой голос:

— К танку Потаха срочно медика!

Кинулись разыскивать военфельдшера Валентину Сергееву. Она в это время около танка Гоголева перевязывала раненого.

— Валя, срочно в балку "Солдатская", — передал ей командир роты.

— Где она, эта балка?

Гоголев показал, в каком направлении идти. Прямиком — не более пятисот метров, но добраться до нее по изрытой снарядами и бомбами степи было нелегко и небезопасно.

Маленькая фигурка Сергеевой исчезла в высоком степном разнотравье.

В балке недалеко от горевшего танка, лежал тяжелораненый командир роты лейтенант Борис Потах. На оборванном и окровавленном куске гимнастерки как-то странно и непривычно смотрелся орден Красного Знамени. Рядом хлопотали политрук роты Пономарев, помпотех Побережец и оставшиеся в живых члены экипажа.

Только подняли на руки лейтенанта, чтобы унести, как тут же поступилоот Веселова сообщение: ранены стрелок-радист и автоматчик. А младший лейтенант Куклев доложил:

— На нас идут одиннадцать танков, веду с ними бой!

— Держись, поможем! — пообещал комбат.

Когда о положении Куклева доложили комбригу Агафонову, он приказал:

— Мобилизовать максимум танков батальона для устройства засад.

Сманеврировав, насколько это было возможно, Куклев и Полищук приступили к отражению вражеской контратаки. Они сумели на какое-то время замедлить движение противника. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы остальные танки успели приготовиться к встрече гитлеровцев.

— Куклев, отходите, пока целы. Теперь пусть лезут, — передал комбат Грязнов.

Полищук все же не успел отойти. Его механик- водитель Корягин в горячке боя дальше, чем следовало, продвинулся вперед, и их танк окружили фашисты. Тем временем контратакующие машины напоролись на засады и были почти в упор расстреляны нашими танкистами. Только четырем из них удалось скрыться.

Когда майору Грязнову доложили, что танковая контратака гитлеровцев отбита с большими для них потерями, комбат, видя, что уже сгущаются сумерки, и испросив разрешения у Агафонова, приказал:

— Атаку прекратить, всем возвращаться на исходные!

С наступлением темноты в батальон приехал комбриг, начальник политотдела Полукаров и помпотех бригады майор Кисленко.

— Какие потери у противника? — спросил Агафонов у комбата.

— Пока точно не подсчитали. Веселов, например, еще днем доложил, что его рота уничтожила три танка, семь противотанковых орудий, четыре дзота и расстреляла около пятидесяти гитлеровцев, Но сам он пока не вернулся, на вызов по рации не отвечает. Немало уничтоженной техники и живой силы врага на счету Гоголева, Куклева, Полищука и других.

— Сколько поврежденных машину вас?

— Десять. Три тридцатьчетверки семь легких, Из них четыре танка остались на поле боя.

— Когда и как думаете их эвакуировать? — комбриг повернулся к Кисленко.

— Два трактора ЧТЗ готовы, ждем помпотеха Каток. Как только появится, сразу и едем.

— Еще кто с вами?

— Я, помпотех Побережец да несколько человек из ремонтников. А Соловейчик занимается ремонтом на поле боя.

— Берите еще и Шилова. И чтобы к утру все машины были эвакуированы. Разрешаю взять еще одну тридцатьчетверку, а то с одними тракторами измучаетесь. А мы с начальником политотдела проверим, чем занимаются ремонтники во главе со своим новым командиром. Так, Георгий Степанович?

— Василий Сергеевич, у меня дело к секретарю партбюро,— сказал Полукаров.— Если разрешите, я останусь.

— Ну, добро, а мы поехали.

Ремонтная служба располагалась в продолговатой балке, густо поросшей кустарниками, которые очень хорошо укрывали и людей и технику. Там уже стояли несколько неисправных машин. Около них копошились еле различимые в темноте специалисты.

Подполковник оставил машину у входа в одну из палаток, где стоял часовой. Вместе с адъютантом Ефимом Забарой пошли дальше пешком. Не успели сделать и десяти шагов, как навстречу им из темноты выскочил среднего роста офицер — весь в ремнях, справа полевая сумка, слева планшет, на груди бинокль.

— Товарищ командир бригады, командир взвода ремонта танков младший воентехник Яков Львович Требник! Взвод занимается ремонтом,— заикаясь, доложил он.

Комбриг улыбнулся; улыбку его вызвали необычная экипировка и не совсем уставной доклад воентехника.

— Яков Львович, зачем тебе тут бинокль?

— А как же, товарищ подполковник! Иначе не определишь, чьи самолеты бомбят: чужие или свои. Случается, говорят, что и свои... Когда что-нибудь перепутают.