Василий Изгаршев - Побратимы

Потом, спустившись в лощину, мы стояли в строю возле пышущих жаром, заляпанных грязью машин, и капитан Ермашенко, сдвинув на затылок танкошлем (ему и это здорово шло), деловито разбирал действия каждого экипажа нашего взвода. Недостатков, оказывается, было немало. Но в целом оценка была высокой. Хорошая оценка досталась и остальным взводам.

— А ведь ладно получилось, — совсем по-домашнему заключил капитан Ермашенко. — И новички не подкачали… — Обращаясь к нам, пообещал: — Если у вас и дальше так дело пойдет, обязательно напишу в Средневолжанск, Бадамшину, мы ведь с ним однокашники. В училище курсантами пуд соли съели…

Высокий, стройный, он, сорвав с головы танкошлем, коротко бросил:

— Разойдись! Можно курить…

Опять пошел дождь. Сколько ж действительно этой жидкости скопилось на небесах! И почему-то вся она предназначалась нашему полигону, нашему военному городку. Сизый сигаретный дым прибивался дождем к земле. Мы, сгрудившись под ветвистыми грабами, продолжали начатый капитаном разговор о только что отгремевшем бое. Подошел Генка.

— Ну как, старик, согрелся?

— Да не замерз.

— То-то. Предвижу, что материалу для солдатской газеты в гвардейской танковой роте будет не меньше, чем в учебной. Дерзай, писатель.

— У тебя другого разговора нет?

— Не будьте снобом, Климов. Это вам не к лицу. Вы что, не видели, как капитан вел танк?

— Сам? За рычагами?

— А ты думал? Пересадил механика на свое место и — аллюр три креста. С таким, брат, ни в одном бою не пропадешь. Школа, видать, будь здоров! — На манер ротного Генка лихо сдвинул на затылок танкошлем. — Пошли Серегу навестим.

Шершень, привалившись к корме своего танка, уткнулся в газету.

— Просвещаешься, брат Серега? — окликнул его Карпухин. — Что нового-то пишут?

Шершень свернул газету и спрятал ее в карман куртки.

— Все новое. Читать только некогда. Как в той песне: «Все ученья да ранний подъем…»

— С экипажем-то поладил?

— Поладил, да не совсем…

— Как понимать прикажешь?

— А так. Атабаев проходу не дает. Кроме как салагой не называет. А вчера вечером, когда на ночлег устраивались, отвел в сторонку и говорит: ты мне, мол, обязан бритву свою механическую в подарок преподнести. В знак знакомства. И ремнями должен со мной поменяться. Тебе еще, мол, как медному котелку, служить, а у меня, говорит, дембель на носу.

— Так и говорит?

— Так и говорит.

— А ты про него командиру доложил?

— Неудобно.

— Ему вымогать удобно, а тебе вывести вымогателя на чистую воду неудобно! А ну-ка я сам с ним поговорю.

— Не надо, Гена. Я дал слово молчать, — признался Шершень.

— Пижон! Не он — ты пижон, Шершень. Да за такие проделки на бюро его, на комсомольское собрание тащить надо. И ротному обо всем рассказать…

— Погоди, Генка, кашу заваривать. Может, это просто розыгрыш. Неумный, но розыгрыш, — вмешался я.

— Ничего себе розыгрыш. Твоего товарища салагой зовут, вещи у него вымогают, а тебе все прикрыть хочется. Шито-крыто, на тормозах? Да?

— Да не кипятись ты понапрасну. Слова еще не дела.

— Ну ладно. Только ты, Шершень, не будь тряпкой. Смотри не вздумай ничего ему отдавать. Понял? Чуть что — ко мне! Ясно? А я-то знаю, как поступить. Ладно?

— Да что я, маленький? — Шершень полез в карман за газетой.

По дороге с высотки в нашу сторону спускалась транспортная машина с кухней на прицепе. Наступало время «Ч» для старшины Николаева. Хлюпая раскисшими сапогами, мы пошли к своему взводу.

— Держи хвост морковкой, Шершень! — выкрикнул Генка товарищу. — Донесения — голубиной почтой! Приятного аппетита!

«Дорогие мама и папа!

Теперь я могу вам сообщить свой постоянный адрес. Пишите. У меня все хорошо. У Гены тоже. Мы в одной роте и в одном взводе. Успели побывать на учениях. Интересно! А больше пока нигде не были. Товарищи во взводе и в экипаже встретили хорошо. Вместе со мной в танке наводчик — Федор Смолятко. Белорус, из Минска. Если холодильник хорошо работает, так знайте, это потому, что его Федя собирал, он трудился на МЗХ. Заряжающий — Иван Андронов. Парень простой и уважительный. Учитель истории. Космонавту Николаеву земляком и даже вроде бы дальним родственником по материнской линии приходится. А командир у нас Селезнев по фамилии. Старший сержант, а за глаза его все называют просто Сашей. Он самый высокий и сильный во всей роте. Из Ростовской области, из города Шахты. А там, как вы знаете, силачей не перечесть. Вот вы и познакомились со всеми моими товарищами, которые шлют вам свой гвардейский привет. От меня привет тете Лене и Алексею Ивановичу.