Семен Цвигун - Возмездие

— Вас срочно по ВЧ вызывает Ставка, товарищ командующий, — доложил он.

Не задерживаясь, Ермолаев прошел в свой кабинет к аппарату.

— Генерал Ермолаев слушает!.. Так точно, товарищ Сталин! Я лично проверил… Благодарю вас, товарищ Сталин! — И, медленно опустив телефонную трубку, сказал генералам: — Ну, Ставка дает нам приказ начать. Поздравляю вас с этой долгожданной минутой, товарищи!

Медленно поднимались стволы тяжелых орудий.

И мощный грохот потряс и землю и воздух.

Ударила тяжелая артиллерия.

Гвардейские минометы «катюши» залп за залпом посылали врагу огненные гостинцы.

Взлетели и прошли на бреющем полете тяжелые от смертоносного груза бомбардировщики.

Ломая кусты и мелкие деревца, через болота двинулись танки, за ними россыпью побежала пехота.

Началось мощное наступление советских войск…

Млынский махнул рукой Алиеву. Тот крутанул рукоятку машинки — и взрыв швырнул паровоз под откос. За ним, налезая друг на друга и разваливаясь, потянулись вагоны…

Разбитые немецкие части, отступая, шли непрерывным потоком по улицам города.

Навстречу с трудом пробиралась легковая машина. В ней был Занге.

На площади, у здания штаба, солдаты грузили в машины материалы канцелярии. Занге проехал мимо.

Машина остановилась у бывшей гостиницы, где размещалось гестапо. Занге вышел. Вид у него был такой же помятый, как тогда, когда он бежал от партизан у Рындинского моста. Он поднялся по лестнице, едва протиснувшись между стеной и тяжелым сейфом, который тащили вниз.

В приемной Вольфа все было по-прежнему. Люди ждали приема, и адъютант вежливо и спокойно отвечал по телефону:

— Извините, господин комендант, но бригаденфюрера Вольфа нет. К сожалению, я не знаю. — Увидев Занге, он положил трубку и преградил ему дорогу. — Прошу прощения, но…

— Идите к черту! — рявкнул Занге, отстранил его и вошел в кабинет.

В тишине и полумраке Вольф слушал музыку. Исподлобья он посмотрел на Занге.

— Вольф, я спасся чудом… — сказал Занге, остановившись посреди кабинета. Вольф промолчал. — Я ехал сюда с одной мыслью: как это могло случиться? Почему мы бежим?

— Русские наступают. Ты что, не слышал об этом еще?

— Но ведь мы знали об их наступлении. Ждали его…

— Мы ждали, — Вольф выключил музыку, — на юге, а они ударили в центре, в обход укрепленной зоны, через болота… Наши резервы увязли на юге. Дороги взорваны партизанами и отрядом Млынского. Он провел нас, как школьников, Занге, и ты упустил его…

— Я сделал все, — устало произнес Занге, — все, что только в человеческих силах…

— Меня вызывает рейхсфюрер Гиммлер, — сказал, поднимаясь, Вольф. — Ты полетишь со мной. И молись по дороге богу, чтобы ты не пожалел о своем чудесном спасении…

Отрад полковника Млынского глухими лесными проселками вышел к государственной границе. На случайно уцелевшем пограничном столбе был прибит металлический щит с надписью по-немецки: «Берлин — 653 км».

Отряд с развернутым знаменем был выстроен на поляне. Млынский с только что полученным орденом Ленина и другими наградами на груди медленно шел вдоль строя, вглядываясь в лица бойцов. Чуть приотстав от него, шел комиссар Алиев.

В строю стояли Ерофеев, Полищук, Бондаренко, Бейсамбаев, Ирина Петровна, Хват, Сокирко, Мгеладзе…

Немного в стороне отдельной группой стояли те, кто оставался: дед Матвей с орденом Красной Звезды, на который он. невольно косился; рядом — Алеша с медалью «За отвагу», Маша и Наташа, в накинутой на плечи шинели, смотревшая только на своего Семена. Здесь же был провожавший отряд секретарь обкома Семиренко.

Млынский остановился около них и, грустно улыбнувшись, сказал:

— Ну вот… Пришло время прощаться… Наташа, желаю тебе сына, такого же верного и смелого, как твой Бондаренко. А дочка будет — невеста Мишутке… Сватать приеду. Ну вот… слезы… А помнишь, мичман Вакуленчук говорил: «Храбрый ты парень, Наташа»?

— Помню… Все помню… До свиданья, Иван Петрович…

Млынский молча Смотрел на деда Матвея, который с трудом держался, кусая губы. Наконец дед произнес:

— Пусть хранит тебя бог, Иван Петрович, хотя ты в него и не веришь…

— Может, с нами пойдешь, Матвей Егорович? Не передумал? — спросил его Млынский.

— Нету времени у меня ходить по гостям, дома эвон сколько дел… Ты иди, не сомневайся, мы, как на фронте, не подведем, верно, Алешка?

— Ты уж дождись меня, дед, — сказал, обнимая старика, Млынский.

— Постараюсь…