Юрий Авдеенко: Линия фронта

Старуха победно оглядела слушателей.

— Кто же это были? — спросила Любаша.

— Святые.

— С крыльями?

— Сказывают, нет. Как мы с вами одеты.

— Кто же это сказывает? — поинтересовался дядя Володя. — Они же пацана хуже гитлеровцев разделали. Бандюги, мамаша, твои святые… Эсэсовцы.

Старуха зашипела:

— В могилу смотришь, а богохульствуешь.

— Верно, что хочу, то и говорю. В гробу намолчаться успею.

Подали компот из яблок. Кисленький. Без сахара.

Дядя Володя спросил Любашу:

— Бутылки собираем?

Любаша кивнула:

— Мы со Степкой по дворам ходили. Три мешка на пункт снесли.

Дядя Володя покачал головой и вздохнул:

— Кто бы мог подумать…

Шофер появился в дверях, когда все уже встали из-за стола. Он вошел без стука — дверь была открыта.

— Ты здесь что-то забыл, Жора? — спросила Любаша.

— Тебя, — ответил он.

— Нюра, покажи военному, где выход, — сказала Любаша.

— Выход — за спиной…

— Ты помолчи, — сказал шофер Нюрке. — С тобой не разговаривают.

— Подумаешь, командир!.. В чужой дом вломился и порядки наводит, — взъерепенилась Нюра.

— Кроме шуток, — сказал шофер Любаше, — выйди на минутку.

— На минутку. Не больше…

Вышли.

Сумерки были совсем густые. И на небе уже появились звезды. После комнатной духоты пахучий воздух казался особенно свежим и даже прохладным. В соседнем саду ходили солдаты. Кто-то грустно играл на гармонике.

Любаша и шофер Жора остановились под высокой грушей, темной, словно облитой дождем. Жора приоделся: новенькая гимнастерка, хромовые начищенные сапожки.

— Помечтаем у речки, — сказал он. — Луна-то какая!.. Знаешь, я из Карелии. У нас там озер больше, чем здесь, у вас, гор. Воздух сухой, здоровый… Война окончится, увезу тебя к нам. По субботам, в ночь, будем на рыбалку ездить. Зоревать. Кроме шуток! Пойдем помечтаем.

— Я уже намечталась. Ноги болят, я спать хочу…

— Хочешь, на руках понесу?

— Пройденный этап. Не произвел никакого впечатления…

— Железный ты человек!

— Каменный.

— От чистого сердца я!.. Кроме шуток…

— Устала. Хочу спать.

— В машине можно…

— В доме тоже.

— Тогда завтра?

— До завтра дожить надо.

— Глупости, доживем. Может, вам чего нужно? Может, чего подбросить?

— Картошки накопай, — сказала Любаша.

— Это запросто… Это сделаем… Так я на рассвете притащу, — обрадовался Жора.

— Слепой сказал: «Посмотрим», — усмехнулась Любаша и неторопливо, слегка покачивая бедрами, пошла к дому.

Легли в пристройке. Степка пытался заснуть, но не мог, потому что Нюра и Любаша разговаривали до полуночи.

Любаша сказала, что она в первый раз за два месяца ложится в постель, сняв платье. В Туапсе приходилось спать в халате или в сарафане, чтобы в случае тревоги успеть спрятаться в щель. Нюра спросила:

— Как ты думаешь, война скоро кончится?

— Этого никто не знает. Никто не знает, когда кончится война. Я так думаю…

— А Сталин? Сталин все знает, даже про нас с тобой знает, — горячо возразила Нюра.

— Нюра, ты училась в школе?

— Пять лет.

— Почему бросила?

— А ну ее… Нужна она мне! Не идут в мою голову науки. Не прививаются.

— Чем же ты занимаешься?

— Хозяйством у бабки заправляю. Вечерами на пляс в клуб хожу. Там патефон есть и гармошка. Только на гармошке теперь играть некому. Федора в армию забрали… Ух и хлопец был! Волосы черные, аж блестят, глаза — кинжалы, нос с горбинкой. Адыгеец!.. На прощание сказал мне: «Жди. Вернусь — сосватаю… Женой мне станешь».

— Ты с ним целовалась?

— На кой? Я еще ни с кем не целовалась, — гордо сказала Нюра.

— И ни один парень к тебе не приставал? — От удивления Любаша даже на локте приподнялась. Край одеяла сполз, оголив часть спины.

— Почему не приставал? — возразила Нюра. — Пойдет парень провожать. Наложит руку мне на плечо. А я ему враз: «А по какому это признаку?» Пусть только посмеет! Я бы ему рожу расцарапала, волосы повыдирала. Он бы у меня как подсолнух вылущенный маячил… Если драться, я парню и капли не уступлю. Танцевать приглашают, а у самих руки от страха потеют…

— Вот ты какая! — сказала Любаша. Легла на подушку и поправила одеяло.

— А я не хочу, чтобы он руку накладывал.

— Все у вас такие чудные?

Нюра засмеялась:

— Я чудная?.. Если бы захотела, я бы Лизку перевоображала. А кто меня потом за себя возьмет? На Лизке ни один дурак не женится.

— Что за Лизка?

— Девчонка… Не путем пошла.

— Почему так говоришь?