Юрий Иваниченко - Крымскй щит

Сказано — сделано. Работа заняла минут двадцать пять: сбрасывать квадры и бут из аккуратных штабелей и пирамид в метре от колодца — дело несложное.

Потом ещё сунулись в штабную палатку и на кухню, набили вещевые мешки и два немецких армейских ранца припасами и, навьюченные, отправились вниз.

Тело Егорки нес Хачариди — самый сильный в разведгруппе.

Похоронили юного кубанца через два часа, на первом привале, углубив щель между камнями в нескольких метрах от партизанской тропы…

…Да, точно, это было именно тогда. И когда мы, уцелевшие, вернулись в отряд, Зарему Сулеймановну уже похоронили. Ненадолго пережил её и отец Кевсер: не выдержал голодной, холодной и с ежедневной готовностью к бою зимы.

Ты же помнишь, как мы хотели отправить его и Лобова на Большую землю с партией тяжелораненых, когда должен был прилететь самолет и привезти оружие, но Лобов умер, а он сказал, что не выдержит двухдневного пути по горам сквозь метель, в ожидании боестолкновения. Так и умер…

Не знаю, почему ты всегда предпочитал слушать, а не говорить. Так только, шуточки отпускал… Даже и объяснял неохотно. Времени-то у нас в дальних дозорах хватало, а ты слушал всех; ладно старики, а нас-то, пацанов — что там за нами было? Как тёплый короткий сон.

…Только и вспоминал пару раз, что после финской тебя особисты мытарили, да всё же отпустили, дослуживал срочную совсем близко от моря Чёрного и назывался почему-то «маскировщик». Вроде были в каждой приграничной дивизии такие «сапёрно маскировочные», а я так понял — диверсионные части. Да не успел дембельнуться, опять началась война, и ты оказался в Крыму…

Тогда же у тебя «шкода» и появилась, магазины которой мы после каждого боя набиваем трофейными патронами…

— Вот, что, приморцы… — лейтенант Косьмин выбил из надорванной пачки «Казбека» папиросу, приплюснул мундштук пальцами. — К обороне насмерть, после Одессы, вам, конечно, не привыкать… — лейтенант похлопал себя по нагрудным карманам полевого кителя и, не найдя спичек, взял их из рук рядового Василия Малышева. — Но тут погибать смертью героев я вам не приказываю. Не тот случай. Приказано организованно отступить — «в спокойствии чинном»…

Солдаты невольно переглянулись. Карцев, старший расчёта, скривился в безрадостной гримасе. Второй номер, молдаванин Фрол Фромос, опершись о ствол ПТР, установленного прикладом в дорожную пыль, опустил голову, разглядывая трещины на сбитых носках своих ботинок, как некую тайнопись. Малышев выразительно сплюнул. Только поволжский татарин Алимов, с видимой беспечностью, пожал плечами и, с кадрильной лихостью, упёр руки в боки:

— А нам, татарам, наплевать, товарищ лейтенант. Наступать — бежать, отступать — бежать…

— Ну-ну… — покачал головой Косьмин и, закуривая, пробормотал: — Ты, Султан, когда-нибудь ляпнешь-таки не то, что надо, не там, где нужно… И на фольклоре потом не отъедешь…

— А это что за холера такая?.. Фол… — вопросительно обернувшись на товарищей, переспросил Алимов.

— Сказки это, по-немецки… — похлопал его по выгоревшему плечу гимнастерки кадровый старшина Карцев.

— Ваша задача обеспечить отступление полка… — спрятав тлеющий окурок за спину, повысил голос лейтенант, и бойцы подтянулись. — У нас на хвосте немецкие мотоциклисты и одна бронемашина. В бой вступать, как вы сами видели, они не рвутся. Видимо, это то ли дозор, то ли авангард противника и задача у них соответственная — не выпустить нас из виду до подхода основных сил. Ваша задача прямо противоположная. Уничтожить этот сучий хвост и дать полку уйти незамеченным. После этого отходите сами…

Не выдержав, Косьмин поднёс тающий окурок к губам, пока не сгорел полностью, до бумажной гильзы… — «Казбек» всё-таки, не пайковые «Красноармейские»…

— А можно вопрос, товарищ лейтенант? — прищурил и без того узкий глаз Алимов.

Косьмин кивнул, жадно затягиваясь.

— Если полк уходит незамеченным, значит, он дальше по дороге на Севастополь не пойдёт?

— Пойдёт, но не по дороге… — неохотно пробормотал лейтенант, не отрывая взгляд от тлеющего мундштука.

— И как мы заметим, куда ушел незамеченным полк? — вроде бы без особой въедливости, но как-то очень уж простодушно, спросил волжанин.

— А нам и не надо знать… — не поднимая по-прежнему головы, вдруг мрачно заявил рядовой Фромос.

— А как же мы?.. — начал было Алимов, но его резко оборвал Карцев:

— Что ты раскакался? Понос прихватил?