Роальд Недосекин - Большой Хинган

— Успех дела решат физическая закалка и выдержка солдат, — негромко произнес генерал-лейтенант Тевченков.

— Да, перед мужеством наших солдат надо склонить голову, — откликнулся на слова первого члена Военного совета маршал. — Но часть испытаний можно снять… — Он повернулся к начальнику штаба фронта, плотному бритоголовому генералу армии Захарову, вместе с которым руководил войсками и 2-го Украинского фронта. — Прикажите командирам соединений по достижении водоемов и рек направлять свои команды водоснабжения для оказания помощи частям, следующим позади.

— Есть, — коротко ответил начальник штаба.

— Я завтра вылетаю в войска, — вставая, сказал генерал-лейтенант Тевченков. — Сейчас политработники всех рангов обязаны быть среди личного состава.

Маршал кивком выразил свое согласие.

Один за другим члены Военного совета — начальник артиллерии, начальник тыла, начальник инженерно-технического обеспечения — подходили к карте. Их сообщения выслушивали с глубоким вниманием, задавали вопросы. Наконец, маршал взглянул на часы и закрыл совет.

Свет в кабинете погасили, открыли окна. В черном небе сверкали звезды. Глядя на них, представлялись пустыня, горы, безводье. Мыслями военачальники были в Хингане.

— Дорого заплатят военные преступники за страдания и кровь наших солдат, — раздался в тишине негромкий голос первого члена Военного совета. — После войны будем судить. Жестко судить!..

Кокорин должен был сменить Кречетникова в два часа. Андрей подошел к машине. Товарищи спали так крепко, что ему стало жаль будить пожилого наблюдателя. Снова отойдя на несколько шагов в сторону, ефрейтор продолжал нести дежурство. Только около трех он растолкал Петровича.

— Что? — не сразу придя в себя, спросил тот, однако сразу потянулся к автомату.

— Я что, всю ночь стоять буду, соня? — вполголоса проговорил Андрей. — Дежурство сдал! — произнес он уставную фразу, когда наблюдатель встал, застегнулся и повесил на грудь автомат.

— Дежурство принял, — с хрипотцой ответил Кокорин.

Танки пробовали моторы, готовясь тронуться в путь. На рассвете к ним подошли автоцистерны в сопровождении одного Т-34.

В долине лежали сизые и пепельные тени, а вершину сопки солнце успело вызолить и накалить. День обещал быть, как и вчера, удушающе-жарким. Солдатам поста ВНОС он грозил жестоким испытанием: воды осталось не больше котелка, ее не хватило бы даже для того, чтобы размочить на всех сухари. Кончилась вода и в плохих канистрах.

Все, кроме недавно уснувшего Кокорина и заступившего на дежурство Колобова, забрались в будку, чтобы послушать сводку Совинформбюро. В Москве теперь было без нескольких минут двенадцать ночи. Легоньков включил рацию и, чтобы слышно было всем, положил наушники в пустое железное ведерко.

Андрей проснулся весь потный и со страшной сухостью во рту. Сел в дверном проеме, свесив ноги наружу. Мысли его вертелись вокруг вопроса, как добыть воды. Не дождавшись, когда заговорит Москва, схватил связку пустых фляг, соскочил на землю и пошел под гору.

Вчера у танкистов не было воды, но сегодня ее могли привезти заправщики.

Ефрейтор еще не спустился с сопки, когда в лагере танкистов раздался короткий залп. Он мог иметь только одно значение: танкисты кого-то потеряли во вчерашнем бою.

Подойдя ближе, Андрей заметил на ровном травянистом лужке свеженасыпанный холмик. Группа офицеров собралась в кружок возле крайнего, должно быть, командирского танка.

Андрей отыскал взглядом комбата и отдал честь. Капитан стоял, привалившись к гусенице.

— Тебе что, вносовец?

Держа в губах сигарету, он щелкал слабо искрившей зажигалкой.

— Вам воду доставили, — не вопросительно, а так, словно он знал точно, произнес ефрейтор и красноречиво тряхнул связкой фляг. «Пришел получить должок», — хотел он добавить, но почему-то не сказал этого.

— Не доставили воды, солдат, — вздохнув, ответил низенький офицер. Кречетников узнал его: тот грузин, что вчера второй раз протянул Кокорину кружку. — Горючее доставили. Еще трех раненых: обстреляли с сопки, гады. Старшина помер… Скоро будет вода!

Все танкисты были немного выпившие, Андрей это заметил сразу. Ну что же, в память погибшего… Только вот днем им будет тяжеловато.

— По машинам! — негромко проговорил капитан. Сигарету он так и не зажег. Смяв ее, швырнул на землю вместе с неисправной зажигалкой. — Постой, вносовец! — окликнул он понуро повернувшегося Кречетникова и — грузину: — Гуго, налей вносовцам девяностоградусного. Это они вчера прислали «ястребков».