Алексей Недосекин: Чаепитие у Прекрасной Дамы

Алексей Недосекин

Чаепитие у Прекрасной Дамы

0. ПРОЛОГ НА НЕБЕСАХ

x x x

Так однажды не встретились, хоть и условились быть в восемь вечера подле нестроящегося дома (вариант: слишком многое следовало б забыть, кабы сердце-предатель не плакало после погрома).

Докури сигарету и погляди-ка в окно. Год назад, как сегодня, вползали лиловые тени неотступные спутники поздней весны. Суждено пережить и сумятицу нынешних несовпадений.

Где гараж, там оставить авто не составит труда, только жить в тех краях - что плевать против сильного ветра. В гардеробе отыщется шарф, а на небе звезда, но себя не сыскать, и от этого скомкались нервы.

На развалины храма удобно носить тополям жертву малую пряжи от семечек легкого пуха. Может, кто уцелеет - и веткой махнет кораблям, что, несомы водою, сиреной царапают ухо.

Восемь вечера, ночь и прозренье слепых фонарей. Комбинат уморился ворочать каленым железом. Отряхнувшись машин, казематов, природа резвей поспешить напоиться дыханьем весеннего леса.

Так - не встретились. Что же: попробуем снова дружить с тихой музыкой сумерек, с тайной молитвой сердечной. Нам достанет упрямства отчаянье заворожить кавалькадой знакомств бестолковых, зато и не вечных.

Разновидные овощи осенью дивно вкусны. Неключимы рабы, мы не жнем, где и сеяли прежде. Из невстреч и причуд вьется кружево зыбкой весны, ищет сквозь загородку протиснуться зелень надежды.

x x x

1. ПРОЛОГ НА ПАРТСОБРАНИИ

x x x

Ответственность любить на произвол судьбы,

читать невнятный текст трибунам полусонным,

погибшие мечты закатывать в гробы,

как в банки огурцы, что осенью весомы.

Мы умерли. И Клуб осыпался как пух.

Давленье мелочей первысило пределы.

Расплатой за весну чумной витает дух,

Зловоньем умастив церковные приделы.

Накрытые столы в предверии беды,

ночные фонари, попутные столбы,

заплаканные сны, молитвы в никуда,

а в сумерках - звезда, скользящая с листа.

x x x

Полумрак. Чадят факела. Где-то вдалеке

гул многих барабанов. Подземелье ведьм,

иначе и не скажешь. А сегодня здесь

проходит Партйное Собрание. И все, что любо

му партсобранию присуще, в наличии: пре

зидиум, графин, трибуна, Председатель, сон

ные партийцы, Секретарь собрания. Все участ

ники собрания одеты экcцентрично и сма

хивают на карнавальных пиратов. На повестке

дня собрания стоит обсуждение новых замыслов

авторов литературного кружка.

Покуда собрание не началось, Председатель соб

рания, одетый в кимоно японского самурая,

вполголоса переговаривается с Секретарем.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мафилькин опаздывает. СЕКРЕТАРЬ. К нам он всегда опаздывает. Зато во все прочие места молью поспевает. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Микола, ты на него не серчай. Он малость оторвамши от коллектива. Это у него головокружение от успехов. СЕКРЕТАРЬ. Остальные почему-то вовремя приходят. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. И толку что приходят? Как пришли, сразу завалились

спать! У нас с тобой, Микола, не партия, а сброд какой-то. СЕКРЕТАРЬ. Так-то оно так ... ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Сброд и есть. (Вздыхает). Сам посуди. Я так понимаю: если я, скажем, боевой командир, а ты пидор медицинский, все равно садись со мной чай пить. Конечно, если ты сын божий, а не хрен в рогоже, как некоторые здесь. А не хочешь чай пить - проваливай! Здесь никто никого не держит. Только пусть потом на себя пеняют. СЕКРЕТАРЬ. Ты слишком горячишься. Ты совсем не бережешь себя для партии. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Да, клетки надо беречь. Давай чай пить. Ты пока чайник поставишь, а я открою собрание. (Секретарь удаляется во мрак). Так, товарищи, внимание! (Стучит ложкой по кружке). Сегодняшнее собрание считаю открытым. Мафилькин - он у нас особенный - запаздывает, поэтому будем начинать без него. (Драматургу). Иди докладывай на трибуну. И я тебя умоляю: не торопись, а то ты обычно как погнал, так мы за тобою не успеваем мыслью. Отдыхай иногда и от самого себя тоже.

Пока Драматург неверным шагом, спросонья,

выдвигается в сторону трибуны, партийцы пере

ворачиваются на другой бок. Кто-то всхрапывает.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Опять Мук храпит. Это фуйня нездоровая. Сто Сорок Восьмая, кинь-ка в него тапком!

Сто Сорок Восьмая бросает тапком и попадает Муку в ухо.

Мук беспомощно взвизгивает, но храпеть перестает.

Если бы сцена партсобрания освещалась лучом теат

рального прожектора, то луч сей мог бы высветить

две неподвижные фигуры, затаившиеся в дальнем углу