Игорь Берег - Приказ - дойти до Амазонки

Добраться до здания представлялось непростой задачей. Площадь освещали целых три уличных фонаря, и хотя они не были такими уж яркими, света давали достаточно, чтобы заметить человека, пытающегося приблизиться к ратуше с любой стороны.

И все же рискнуть представлялось необходимым. Как иначе узнаешь, что там происходит? Миронов распорядился:

— Михаил, Портос — по краям площади. Леня — со мной. Только очень быстро!

Штефырца и Монастырев заскользили, прижимаясь к стенам домов — палисадников здесь не имелось — и огибая площадь, а Евгений и Леня, выждав несколько секунд, бесшумно рванулись вперед и спустя буквально мгновение уже были у цели.

Лунный серп сегодня светил не очень ярко, фонари создавали тени, и в одной из них спрятались два человека, слившиеся со стеной ратуши. Они не шевелились минут пять, все время ожидая, что вот-вот распахнется какое-нибудь окно и раздастся голос, вопрошающий, кто это там бегает ночью по площади?

Но, кажется, немцы и вправду спали, потому что никак не отреагировали на бросок чужаков. Теперь можно было приступать к разведке. Евгений опустился на четвереньки и подобрался к ближайшему оконцу. Оно находилось невысоко над землей, всего сантиметрах в пятидесяти, так что вставать или карабкаться к нему не требовалось. Несмотря на близость к земле (хотя площадь, как и улицы, была вымощена булыжником, у стен ратуши имелась узкая полоска травы), стекло в окошке словно только что вымыли, такое оно было чистое и прозрачное. Миронов осторожно высунул за край голову и всмотрелся в происходящее внутри.

Он не отрывался от окна долго. Потом отполз назад и шепнул Шишову:

— Загляни!

Тот послушно глянул. Сначала ничего не понял, а потом просто остолбенел. Что же выходит? Они, словно последние дураки, пробираются по джунглям, проникают в эту странную деревню, ломают голову, как спасти двух несчастных американских киноактеров, собираются в случае опасности все здесь взорвать и разнести, а в это время «два несчастных актера» дуют пиво и веселятся вовсю! В углу подвальчика на небольшом помосте Руфус Трули, надежда Голливуда, почти двухметровый гигант с широкими плечами и белоснежной улыбкой, словно заправский тапер наяривал на пианино развеселый мотивчик, а еще одна кинодива — Мегги Баркли в нижнем белье, состоящем из какого-то корсета и ярко-красных чулок на подвязках, пела, совершая при этом недвусмысленные телодвижения. Довершали картину дурацкий котелок на голове у Трули и раскачивающиеся в такт музыки местные бюргеры. Немцы еще и ухитрялись подтягивать, стукая при этом донышками кружек о столы.

Наверное, здесь собралось все взрослое население Нойдорфа, не считая молодежи и стариков. Этих Леонид в зале не увидел. За мощными столами, уставленными литровыми пивными кружками, сидели упитанные румяные мужчины, хорошо, но простовато одетые. Жизнь в глуши не располагает к изысканным нарядам. Одежда должна быть в первую очередь надежной и удобной, а потом уже красивой. И было их много. Человек сто, а может, и больше. Звукоизоляцию здесь и впрямь сделали отменную. Мужики, наверное, орали во всю глотку, подпевая Мегги, но ее голоса сюда не доносилось и что она поет, понять было нельзя. Разобраться же в диком реве публики вообще не представлялось возможным. Бряканье пианино, по клавишам которого изо всех сил лупил Руфус, все же иногда прорывалось. «Усилитель стоит, что ли?» — подумалось Шишову. Мысль эта была неуместной сейчас, но она вполне соответствовала абсурдности происходящего в подвале.

Он, наконец, оторвался от оконца и повернулся к командиру. Миронов сидел, прислонясь спиной к стене, и смотрел в небо. Леня сел рядом.

— Джонни би гуд, — сказал Евгений меланхолично.

— Что? — не понял Шишов.

— Песня такая, — пояснил Миронов. — Это ее Мегги поет.

— Никогда не слышал, — признался Леонид. — Понять же ничего нельзя, так орут!

— Я понял, — вздохнул Евгений. — Она ведь по-английски поет, а они подпевают по-немецки. Что делать будем?

Шишов задумался. Потом еще раз заглянул в окно.

— А знаешь, командир, — начал он нерешительно. Потом, уже тверже, сказал: — Не похоже это на дружескую вечеринку и угощение заезжих знаменитостей!

— С чего ты взял? — все так же меланхолично спросил Миронов. — Видел же, веселятся, пиво пьют, песни распевают.

— Не похожи наши американцы на счастливых гостей. Не так гости выглядят! Я специально еще раз посмотрел. Эта Мегги чуть не плачет и, по-моему, жутко боится. А ее дружок, хоть и здоровяк, аж скорчился за пианино.