Миклош Сабо - Команда Альфа

— Ну, и женился? — спросил я, хотя наперед знал ответ.

— Ты задаешь идиотские вопросы! — заржал Хорст. — Еще накануне в полдень нам был дан приказ ночью уйти. Но, должен признаться, судя по твоему описанию, малютка во многом походила на твою Магди, — заключил он многозначительно.

Мое лицо, видно, стало багровым. На висках забились жилы, казалось, они вот-вот лопнут. Я должен был прижать ладони к вискам.

— Мразь! — прошипел я по-венгерски.

— Что ты сказал! — Рикардо, видимо, заметил что-то по мне, так как положил свою руку на мою.

В эту минуту пилот обернулся к нам.

— Хэлло, мальчики! Мы уже летим над Кубой!

Мы в миг позабыли обо всем — и об увлечениях, и об антипатиях. У нас дыхание сперло. Мы сидели теперь молчаливые, собранные. Возможно, даже ни о чем не думали или, наоборот, слишком много мыслей проносилось в наших головах, но, как бы там ни было, в моих воспоминаниях последние четверть часа полета были пусты, бесплодны, бесконечны.

— Сейчас прибудем! — пробормотал Рикардо, когда молчание слишком уж придавило нас.

Тоже мне «предсказатель»! Едва успел он произнести последний слог, как дрогнуло сердце нашей стальной птицы. Один за другим последовали воздушные толчки.

— Нас обнаружили! — побледнев, воскликнул Хорст. И куда делась его удаль!

Началась пляска смерти. По нашему самолету стреляли. Выстрел следовал за выстрелом. У этих бородатых парней, видно, пушек было немного, но целились они дьявольски точно.

Нас опять тряхнуло, на этот раз особенно сильно. Мы чуть было не слетели со своих мест. И тут же явственно услыхали треск со стороны носовой части самолета.

— Спокойствие, мальчики! — зазвучал из репродуктора голос пилота. — Попали в нашу старую рухлядь, но особой беды нет. Мы вышли из поля действия их рогаток. Я попытаюсь посадить эту махину где-нибудь на твердой почве, а там уж все будет зависеть от нас. На худой конец вас будет не трое, а четверо, только и всего, — если вы, конечно, захотите принять в артель подобного мне дилетанта!

Хотя в последней его фразе и чувствовалась горечь потерпевшего поражение человека, тем не менее предсмертное остроумие и хладнокровие летчика вызывало восхищение. Мне стало даже неловко: ай да суперсолдаты с блестящей тренировкой, чуть было не струсили, в то время как этот человек, которого спустя несколько часов ожидал домашний очаг, принимает беду не моргнув. Долговязый парень еще больше вырос в моих глазах.

— Какие у тебя планы? — спросил его Рикардо.

— Посадить машину! — услыхали мы лаконичный ответ.

— А как ты думаешь, где мы теперь?

— Точно не знаю, у меня не было времени для штурманских наблюдений, но, мне кажется, восточнее Камагуэя.

— Повернуть можешь?

— Рискованно. Можно потерять высоту.

— Но ведь это необходимо! Чем ближе подберемся мы к берегу Карибского моря, тем больше шансов на спасение. Болото нас укрыло бы!

— О’кэй!

Теперь только обратили мы внимание — до сих пор не до этого было, — что ночную тьму уже сменил предутренний рассвет. Мы все трое приникли к окну.

— Ух ты! — Восклицание Хорста выразило общие чувства. Мы увидели, как низко летим. Вот-вот заденем верхушки деревьев. И куда ни глянь — повсюду лес, лес и лес.

— Я вижу поляну. Сейчас попробую сделать посадку! — сообщил наш пилот, наш отец и бог. Оправдались слова майора в Рио-Хато: от этого человека зависела наша судьба, наша жизнь.

— Вот, начинается болото! — Следя взглядом за пальцем Рикардо, мы тоже заметили блеск воды сквозь ветви. Значит, болото находилось неподалеку от поляны.

Как летели минуты, никто уже не замечал. Мы были поглощены собственным стремительным полетом.

Сплошной ковер зеленой листвы создавал впечатление, что под нами бушует хлорофилловый океан.

Но вот мы достигли ближнего берега этого лесного океана. Колеса, подпрыгивая, прошуршали над землей.

Ох, с какой бешеной скоростью летят на нас деревья, обрамлявшие впереди поляну! О небеса! Мне показалась эта поляна обширной! А она так мала! Мала! Боже мой, до чего же мала! Надо бы написать Магди ответ. Последнее письмо… Треск, гул. Будто рухнула вселенная. Полетели стекла, в окна ворвались ветви. В лицо мне врезался осколок. Под скулу. Затем на меня опустилась глухая тишина. Я почувствовал, что за шиворот мне льется кровь. И больно. Страшно больно. Ну, если больно, значит, жив! Жив! Жив! Жив! А что с остальными?

Первым я увидел Хорста. Он сидел возле своего кресла на полу, обрезая на себе лямки парашюта. Разглядел и Рикардо. Он прокатился вперед до самой перегородки. Лицо его искажала страдальческая гримаса. Он лежал на спине, левой рукой ощупывая правое плечо. Под пальцами на его гимнастерке темнело большое пятно.