Сергей Голукович - Поперечное плавание

— Думаешь, рад буду иметь в батальоне бойца, собиравшегося меня убить?

— А бойца, стремящегося всем нутром искупить вину? Жалею, что не дал и тебе подписать. Что было бы в его душе, когда в трибунале зачитали бы просьбу и за твоей подписью?

Корнев задумался.

— Вроде ты и прав. Но в ту ночь я едва ли подписал бы.

В это время по телефону сообщили: на берегу скопилось много транспорта. Только Корнев отдал приказание выслать дополнительную команду для усиления комендантской службы, как приехал корпусной инженер. Он с порога, едва поздоровавшись, огорошил:

— Приказано переправить корпус на сутки раньше намеченного срока. Мостовую переправу держите и днем.

Корнев достал и показал полученную ранее шифровку штаба округа, запрещавшую содержать днем наплавной мост:

— А как быть с этим? Без хорошего прикрытия с воздуха мост продержится недолго.

Корпусной инженер обнадежил:

— Сейчас у переправы занимают позиции две зенитные батареи. — Понимая, что этого маловато, объяснил: — Больше корпус пока выделить не может. В штаб укрепленного района выехал наш представитель. Может, уровцы помогут, но едва ли. Вот новые сроки подхода частей. — Положил на стол измененную плановую таблицу, в которой по часам и минутам расписано, когда какие части должны пройти через переправу. Попрощался и вышел из штаба.

Корыев с Сорочаном тоже вышли на крыльцо. Порывистый ветер клонил деревья в одну сторону, а черные тучи плыли в другую, то заполняя все небо, то местами расступаясь и оставляя прогалины. Оглядывая мост, Корнев сказал Сорочану:

— Удачно место выбрали. Река здесь уже, резерв парка остался. Главное же — заходить на бомбежку можно только с левого берега. И то не сразу мост в прицел поймаешь, половина его в тени от холма с высокими деревьями.

— А если вдоль реки зайдут?

— Едва ли. Вероятность попадания будет почти нулевой. Рискнем? Оставим мост на день?

— Что ж, рискнем. На всякий случай дай команду быть наготове к поспешной разводке моста.

На сельской улице появилась полуторка, в кузове которой плотными рядами сидели бойцы. За машиной шли тракторы с прицепленными к ним по две, а то и по три загруженными доверху длинными деревенскими телегами — дробинами. Когда машина остановилась, из кабины вышел лейтенант, в котором комбат не сразу узнал своего попутчика в поезде «Москва — Кишинев». Он пропылился в дороге, а потом попал под дождь, теперь все его лицо было в грязных потеках.

— Товарищ капитан, лейтенант Сундстрем с командой в количестве тридцати восьми человек прибыл в ваше распоряжение. — Подал пакет, склеенный из газеты, и пояснил: — Донесение от майора Лофицкого.

Корнев взял пакет, приказал:

— Приведите себя в порядок — и в штаб.

Корнев вскрыл пакет. В донесении говорилось, что колонна с парком начала марш еще вчера в четырнадцать часов. Прикинув в уме прошедшее время, капитан подсчитал, что машины завтра должны вернуться.

К штабу собрались все понтонеры и привычно встали в строй. Старшина Тюрин, узнав, что они уже сутки не ели, повел их к кухням.

Капитан и Сундстрем зашли в штаб.

— Как ухитрились так быстро погрузить парк на машины? Где часть нового парка? Почему погрузили и учебный?

Лейтенант рассказал, что парк и хранившееся на складах полка имущество были заранее вывезены на левый берег, что грузить помогли люди из стрелкового полка. Часть нового парка еще в городе забрали машины, пришедшие из батальона Борченко. Опуская подробности, доложил, что оружие, хранившееся для 4-го батальона, пришлось передать стрелковому полку, а взамен получить тракторы, показал документы.

— Вот откуда, значит, тракторы.

Сундстрем похвалился:

— Новенькие «натики». Быстроходные. Скорость — пятнадцать километров в час.

По крыше забарабанил крупный летний дождь. Корнев встал и, глядя на комиссара, сказал:

— В такую погоду не прилетят.

Несмотря на дождь, по мосту сплошным потоком шел транспорт. Борта понтонов то оседали под грузом, то высоко поднимались. Поскрипывали массивные шарнирные замки на стыках мостовых паромов. Сокращенный, всего из двух взводов, дежурный наряд, кутаясь в плащ-палатки, рассредоточился по понтонам. В руках некоторых мелькали черпаки: приходилось отливать скопившуюся дождевую воду.

Подняв напоследок крупную волну, ветер стал затихать. Тучи, выплеснув весь запас дождя, начали редеть. Солнце выглянуло из-за облака и обрадовало промокших понтонеров. Они развесили плащ-палатки по перильным стойкам, а сами подставляли лучам то один, то другой бок.