Илья Маркин - Люди грозных лет

— Все это, дорогой мой, прописные истины. Роль техники может отрицать только глупец. Разве техника наша хуже немецкой?

— Не хуже, но сейчас, вот здесь, под Воронежем, у нас и техники и людей примерно намного меньше, чем у немцев.

— И все же мы их остановили.

— Это еще вопрос.

— Ну, знаете ли, — резко встал Велигуров и торопливо прошелся по комнате, — так черт знает до чего можно договориться.

Он багрово покраснел, достал портсигар и дрожавшими пальцами долго не мог зажечь спичку.

«Черт те знает какая молодежь нынче пошла, — стараясь успокоиться, думал он. — Просидит в академии три года — и мозги набекрень! Все ему не так, все не эдак, а у самого-то за душой опыта военного с гулькин нос». Но, вспомнив, что Бочаров еще на финской был начальником штаба дивизии, а эту войну начал начальником оперативного отдела штаба армии, Велигуров смягчился и заговорил без прежнего раздражения:

— Ну, хорошо. Предположим, в чем-то вы и правы. Только нельзя же на слово верить. Докажите свою правоту, убедите…

— Тарас Петрович, — также успокаиваясь, ответил Бочаров, — прежде чем установить, что произошло в районе Воронежа, нужно, мне кажется, определить цель наступления противника.

— А что определять? Она и так ясна. Собрал Гитлер сколько мог силешек и решил с одной стороны нас попугать, а с другой — перед миром покрасоваться: могу еще, дескать, матушку землю потрясти.

Бочаров вспомнил недавнее заседание Военного совета фронта, где Велигуров, так же багрово покраснев и дробя тишину своим басом, доказывал, что основная цель наступления немцев ударить на Воронеж, а затем резко повернуть на север и комбинированным ударом с юга и запада овладеть Москвой. Против этого мнения тогда резко выступил начальник штаба фронта генерал-лейтенант Ванин. Он доказывал, что немецкие армии развернули наступление на огромном фронте от Курска и до берегов Азовского моря, что удар на Воронеж — это только часть какого-то широко задуманного плана. Велигуров же, видимо, не отказался от своего мнения и продолжает считать, что Воронеж был главной целью немецкого наступления. Это противоречило всему, что знал Бочаров о последних военных событиях.

— Так неужели, товарищ генерал, — заговорил он, — немецкое командование, однажды избрав направление главного удара и сосредоточив на этом направлении огромные массы войск, отказалось от выполнения своих планов, когда оно располагает еще такими силами?

Велигуров лукаво прищурился, искоса взглянув на Бочарова.

— Вот видишь, какие вы молодые все горячие. Отказались от своих планов! Откажешься, если дали по морде. И дали так, что зубы полетели!

— Так где же полетели? — развернул карту оперативной обстановки Бочаров. — Вот оно, положение. Шестого июля немцы взяли Воронеж, а сегодня семнадцатое. Десять дней прошло, а немецкие армии где? Вот они. Шестая армия Паулюса к излучине Дона подходит, четвертая танковая армия от Воронежа резко повернула на юг и на широком фронте вышла к Дону, у устья Северного Донца, и пытается форсировать Дон у Цимлянской, первая танковая армия захватила Ворошиловград и наступает на Шахты, семнадцатая армия ведет наступление на Ростов. Вот они, четыре ударные немецкие армии. Все они устремились на юг. А на севере кто остался? Все та же вторая немецкая армия, которая и раньше стояла в обороне, а теперь явно прикрывает фланг ударной группировки. Также для прикрытия фланга в районе Воронежа и вниз по Дону заняла оборону вторая венгерская армия. Это же факты. И это показывает, что Воронеж не был главной целью немецкого наступления. Поэтому утверждать, что обороной на Воронежском направлении мы сорвали планы немецкого наступления — это значит вводить в заблуждение и наркомат и Верховное Главнокомандование.

— Та-а-ак! — выслушав Бочарова, протянул Велигуров. — Этого я от вас не ожидал. Выходит, что генерал Велигуров обманывает и наркомат и Верховное Главнокомандование?

Велигуров пытался сказать это шутливо-обиженным тоном, но на последних словах голос его сорвался и взвизгнул.

— Тарас Петрович, — склоняясь к Велигурову, воскликнул Бочаров, — я не думаю этого! Я говорю только о том, к чему может привести неправильная оценка положения…

— Неправильная оценка, неправильная оценка, — старчески бормотал Велигуров, — кто прав, а кто не прав — еще неизвестно. И вообще я должен вам прямо сказать, — рывком поднял он тяжелую голову и, не мигая, в упор взглянул на Бочарова, — да, да, сказать прямо и откровенно! У вас сварливый, неуживчивый характер. Все, что я ни скажу, вы встречаете в штыки, все вам не нравится, все не так.