Иван Сотников - Днепр могучий

Но вот получена боевая задача, поступил приказ. Командир прежде всего должен оценить обстановку. Это значит — определить соотношение своих сил и сил противника, взвесить все плюсы и минусы, во всех деталях представить себе характер местности, иметь перед собой полную характеристику материальной оснащенности своей части или подразделения. И только после этого принять решение.

«Я решил…» Какую огромную ответственность принимает на свои плечи командир, произнося эти слова! Ответственность за успех боя. За жизнь людей. За честь боевого знамени.

Очень часто командиру приходится принимать решение молниеносно, когда время измеряется не часами, а минутами. И тут ему на помощь приходят знание боевых уставов, в которых сцементирован опыт многих боев и сражений, и свой личный опыт, и все то, чему научился у других.

Ни один бой не бывает похожим на другой, поэтому командир, принимая решение и организуя бой, всегда должен действовать, строго сообразуясь с конкретно сложившейся обстановкой. Иначе — шаблон, схема, и за это можно жестоко поплатиться.

И еще командир должен всегда помнить, что он поведет в бой не оловянных солдатиков, а живых людей, своих соотечественников, своих товарищей по оружию, за жизнь которых он несет ответственность. И командир должен сделать все, чтобы меньше было пролито крови, больше сохранить доверенных жизней, легче и быстрее достичь успеха.

Кто хоть раз руководил боем, тот знает, что это такое…

Как пуля на излете, слабел натиск немцев. Понеся большие потери, противник атаковал все реже и реже. Смолкал грохот боя, и отчетливей стали слышаться стоны и крики раненых, доносившиеся с ничейной земли.

Отбивая последние атаки, разведчики взяли трех пленных. Двое из них были ранены, и их отправили в санчасть. Третьего Тарас Голев привел в штаб. Только здесь, во время допроса, он как следует разглядел немца. Унтер-офицер. Немолодой. Толстозадый, с мясистым лицом. Держался он еще с той нагловатой самоуверенностью, которая встречалась теперь все реже и реже.

— Ваша задача? — допрашивал пленного Юров.

— Держать позиции и вести против вас атаки…

Ответы его торопливы, с оттенком бессильной злобы, перемешанной со страхом.

— Как велики потери?

— В ротах осталось человек по сорок.

— Резервы?

— Один батальон на станции Богуслав.

— Как много боеприпасов?

— Много, полны склады.

— Где они?

Пленный указал, заявив, что их сейчас куда-то вывозят, кажется, в Корсунь.

— Как долго приказано держать Богуслав?

— Не знаю.

— Настроение солдат?

— Их пугает новый котел.

Голев слушал, как пленный выкладывал все новые и новые данные. Прислушиваясь к его показаниям, Тарас думал о своем. А как бы вел себя этот немец, попади к нему в плен он, Голев? Только знал Тарас, сам он ничего не сказал бы этому унтер-офицеру. Ничего и ни при каких обстоятельствах. Пленный вызывал брезгливое чувство. Толстозадый завоеватель! А ведь есть, верно, и жена, и дети. Гляди, там ждут его, тоскуют. Вдруг Голев вспомнил распятых на крестах вдоль шляха, и руки его налились свинцовой тяжестью.

Мысли Тараса как-то незаметно перекинулись к своему дому, к жене, детям. Где они? Куда забросила их злая судьба?

Почти всю жизнь Тарас прожил на Урале. Семи лет он остался без отца и матери. Немало пришлось побатрачить. Вспомнил о нем старый друг отца и четырнадцатилетним подростком пристроил на завод. Понравилось пареньку трудное заводское дело, увлекся им, полюбил всей душой.

Лет восемнадцати женился, а в бурном семнадцатом году родила ему жена двойню: дочь и сына. Как сейчас помнится, счастье было безмерным. А тут подоспела гражданская война, колчаковщина. И ушел Голев в партизаны. Долго и славно воевал он с белыми, большой путь прошел — до самого Тихого океана. А возвратившись на Урал, растил детей и варил сталь.

Много воды утекло с тех пор, очень много. Дети выросли, окончили институт. Они тоже стали металлургами, и их направили в Кривой Рог. Тарас и сам собирался перебраться вслед за ними, чтобы пожить вместе, одной семьей. Помешала война. Как случилось это, Голев не знал, только сын и дочь его остались за линией фронта. Где они теперь? Живы ли? Болит и стонет отцовское сердце. И кто знает, не такой ли вот немец, как этот пленный, угнал их в свою проклятую Германию, а может, надругавшись, и убил дорогой? Мысли об этом терзали душу, и не было границ горю солдата.