Владимир Лифшиц - На берегах Невы

В конце концов, мы решили совместить и то и другое. Сначала мы изжарим рыбу, но есть на берегу не будем, а понесем в зажаренном виде домой.

Костя натаскал хворосту, а я выпотрошил рыбу и ножом выкопал в земле неглубокую ямку. Потом мы обмазали лососку глиной, так что она стала похожа на глиняную вазу, и положили в эту ямку. Ямку засыпали землей, а сверху развели костер. Рыба, приготовленная по такому способу, жарится в собственном соку, — не пропадает ни одна капля ее драгоценного жира.

Костер весело трещит, мы то и дело подбрасываем в него сухие хворостинки, я сижу на пне, а Костя на каком-то бугорке.

Вдруг он начинает ерзать, потом вскакивает и, приплясывая, стряхивает с себя что-то невидимое. При этом он ойкает и повизгивает. Я с интересом слежу за телодвижениями своего друга.

— Что с тобой, Костя?

— Муравьи!.. Надо же мне было сесть прямо на муравейник!.. Не нашел другого места!..

— Я тоже был однажды в подобном положении. Это случилось зимой сорок второго года…

— Ну, зимой-то не страшно сесть на муравейник, зимой он под снегом.

— Я сел не на муравейник. Я устроился отдыхать в другом месте, еще менее подходящем для отдыха. Шел я ночью в батальон капитана Грачева, и всю дорогу связной, присланный из батальона, мне внушал:

— Товарищ майор, идите ровненько, не торопясь, все будет в порядке. Нам еще километра три берегом идти, а потом спустимся на невский лед и километра два пройдем по льду. Дорога спокойная. А вот как подойдем к речке Тосно, там нужно будет перемахнуть на тот берег во весь дух, потому что место открытое и немец бьет по нему сразу с двух сторон. Так что вы приберегите силы, чтобы через Тосно как на крыльях перелететь!

Хорошо. Идем мы берегом, в небе ракеты висят, а в лицо нам метет поземка. Сугробы кругом навалило такие, что ноги по колени проваливаются в снег. Два раза я валенок в сугробе оставлял. Надет на мне был полушубок, шагать в нем жарко. Метров пятьсот прошли, а я уже совсем запарился. Ты учти, что это зима сорок второго года и Ленинградский фронт. Я уже порядком отощал на голодном пайке, у меня от ходьбы одышка, а связной — парень молодой и на наш фронт попал недавно. Он еще в полной силе и шагает, как скороход.

Короче говоря, когда спустились мы на лед, от меня уже пар валит и я воздух глотаю, как рыба на берегу. Чувствую, что силы на исходе. А связной — знай себе шагает. Прошли мы еще с километр, темень страшная, снег мокрый, на валенки налипает глыбами. И вижу я, что нужно мне отдохнуть, иначе свалюсь и не встану. А самолюбие не позволяет окликнуть связного. Подумает, чего доброго, — «вот еще хлюпик на мою голову!..»

И тут возникает передо мной свая. Торчит она из-подо льда и как будто приглашает: «присядь, прислонись, переведи дух…»

Так я и сделал. Думаю, минутку одну посижу, а там догоню своего связного. А связной не видит, что я присел, он ведь впереди идет. И вот я уже потерял его из виду.

Сижу я под сваей, взял горсть снега и сосу, как мороженое. Из-за тучи выплывает луна. И вдруг раздается автоматная очередь! А за ней сразу вторая! И пули, не по одиночке, а двумя стайками, прошелестели у меня над головой. Я даже не успел сообразить, что происходит, как опять затрещал немецкий автомат. И на этот раз пули застучали по свае. Тут уж думать некогда, и я лег под сваей ничком. Лежу и вижу: ползет ко мне мой связной. Хватился, что меня нет, и вернулся обратно. Подползает и шепотом спрашивает:

— Товарищ майор, вы куда ранены?

— Никуда я не ранен.

— Что ж вы тут лежите?

— Отдыхаю.

— Господи боже мой!.. А вы знаете, где вы отдыхаете?

— Понятия не имею.

— Да посреди речки Тосно! Я же вас всю дорогу предупреждал, что эти тридцать метров нужно одним броском проскочить!

Как услышал я эти слова, — откуда только сила взялась! Через секунду был на другом берегу! Вот как я однажды сел отдыхать. Это тебе не муравейник…

— А что было на том берегу?

— А на том берегу опять все было спокойно. Соскочили мы в траншею и пошли дальше. И навстречу мне вышел капитан Грачев, о котором я расскажу тебе в следующий раз.

— Почему?

— Потому что — прошу к столу!..

Мы разгребли и затоптали костер, а потом откопали нашу лососку. Глина раскалилась и затвердела, мы сперва остудили ее, а потом раскололи рукояткой ножа. Посыпались черепки, и перед нами появилась лососка. Хвост ее обуглился, а сама она была совсем сырая.