Владимир Лифшиц - На берегах Невы

Повар наш, на что был спокойный человек, но и того взорвало:

— Ах, ты, — говорит, — негодяй, чурбан ты бесчувственный!.. Капитана Грачева уже весь полк оплакивает, а ты под шумок захотел лишний обед словчить? Ты разве человек? Ты не человек, ты — брюхо на ножках!.. Иди с моих глаз долой!..

— Да ты что, рехнулся? — говорит связной повару. — Да как ты смеешь мне такие слова произносить? Кто убит? Капитан Грачев убит? Нет еще у Гитлера такой пули!..

И чуть не съездил повара котелком по голове.

— Иди, иди, — говорит повар, — иди и под ноги смотри: может, совесть найдешь, если по дороге потерял.

— Ты мне ответишь за свои слова! — говорит связной и уходит, гремя пустыми котелками. А через час возвращается обратно и приносит из рва записку:

Кто сказал, что я убит? Выдать связному мой обед.

Вот какой это был человек! Два раза его хоронили, и два раза он воскресал: ложная тревога…

И только уже под Псковом, когда послали батальон капитана Грачева в разведку боем, изменило ему его счастье… Меня тогда ранило, и получил я в госпитале письмо из полка, в котором сообщили мне, что капитан Грачев был в этом бою убит.

— Кто сказал, что я убит? — произнес в эту минуту чей-то сонный, очень знакомый голос…

Я замер.

Замерли и все мои слушатели, а их было много, потому что рассказ мой заинтересовал всех пассажиров.

— Кто сказал, что я убит? — повторил тот же голос.

Шинель, которой был накрыт спящий на диване военный, зашевелилась, и из-под нее показалось милое, усатое, заспанное лицо.

— Капитан Грачев! — воскликнул я, вскочив на ноги.

— Так точно. Только, с вашего разрешения, уже не капитан, а больше года как подполковник!..