Сергей Никитин - Люди с оружием. Рассказы

Строгов упорно наращивал провод, который вырывался из рук, сдирая кожу на ладонях. Пристегнувшись цепью монтерского пояса к столбу, Строгов взбирался с помощью когтей наверх. Столб угрожающе качался, провод, привязанный к поясу, тянул вниз.

Окоченевшие от мороза пальцы скользили по обледенелому столбу, но старший матрос натягивал провод, укрепляя его на изоляторах.

После восстановления каждой пары проводов он докладывал о ходе работы в часть. На коммутаторе дежурила Маша. Ее задиристое «алло» отзывалось в сердце матроса теплым чувством, согревало и прибавляло силы. Когда командир, похвалив старшего матроса за сообразительность и инициативу, спросил о Ямпольском. Тихон, не кривя душой, доложил все начистоту.

Строгов уже почти закончил ремонт, когда к нему подошел Ямпольский.

— Болит, — сказал он, не глядя на Строгова, передергивая плечами и болезненно морщась. — Но я решил работать.

— Хорошо, — кивнул головой Строгов и больше не сказал ни слова.

Линия была временно восстановлена.

Уставший, чувствуя боль во всем теле, пошатываясь от головокружения, Строгов обессиленно спустился на землю под деревом. Его знобило. Тело сковывала какая-то вялость. Он прислонился спиной к столбу, хотел приподняться, чтобы сесть поудобнее, и — не мог. «Теперь пусть… Связь восстановлена. Пусть», — подумал Строгов, закрыл глаза и забылся.

…Очнулся он в госпитале, удивленно оглянулся вокруг. Из окна, сквозь ветви дерева с редкими желтыми листьями, он увидел кусочек голубого неба, заляпанный белыми пятнами облаков, и тонкие ниточки проводов, дрожащие на ветру. Он испугался, как бы ветер не свалил дерево, не оборвал провода, не спутал их. Тяжело приподнялся и вдруг отчетливо представил себе ту ночь. Он вспомнил шум падающего града, гудение проводов и далекое, милое «алло», «алло».

В палату вошла сестра. Улыбнувшись Строгову, поправила одеяло.

— Как чувствуете себя?

— Хорошо, — ответил Тихон.

— К вам пришли, — сказала сестра и вышла.

«Кто бы это?» — подумал матрос. Но дверь снова распахнулась, и в палату тихо вошла Маша. Не ожидавший этого Строгов встрепенулся, растерянно, виновато улыбнулся, попытался вскочить, но, вспомнив, что это будет неудобно, натянул одеяло до подбородка.

— Маша? — проговорил он, словно не веря своим глазам.

Маша подошла к койке и, серьезная, побледневшая, бережно положила на грудь матроса букет цветов — синих и голубых, — подобранных под цвет моря.

— Почта идет, — ни к кому не обращаясь, вслух произнес вахтенный у трапа, завидев на причальной стенке корабельного почтальона. Тот не спеша, с достоинством поднялся по трапу на борт, нарочито не обращая внимания на многозначительные знаки матросов. Моряки, производившие на палубе приборку, с надеждой поглядывали на пухлую сумку почтальона, но невдалеке стоял дежурный офицер, и никто не решился оторваться от дела. Почтальон исчез за кормовой орудийной башней.

— В чем дело?! Не вижу энтузиазма в работе! — веселым и в то же время грозным голосом прикрикнул на приборщиков старший помощник командира эскадренного миноносца капитан-лейтенант Лисогуб, внезапно появившийся на юте. Матросы принялись усердно двигать по палубе швабрами, тереть «шкуркой» медяшки, весело и выжидающе поглядывая на офицера. Скользя по мокрой палубе широко раздвинутыми короткими ногами, старпом прошелся взад-вперед по юту.

— Три до дыр, не жалей! — все тем же требовательным и ироническим голосом подбодрил он молодого матроса, орудующего шваброй. — Так, так… Ух, горе ты мое! Да кто же держит швабру так? Швабра — это тебе не…

Старпом запнулся, подыскивая нужное сравнение, но ничего подходящего к данному случаю не подвернулось на язык. Круглое, добродушное лицо капитан-лейтенанта сморщилось от неудовольствия, пальцы правой руки машинально поиграли белым ромбиком значка выпускника высшего военно-морского училища. Не знать чего-либо при подчиненных было не в манере старпома. Матросы даже приостановили работу, ожидая окончания фразы, но Лисогуб молчал. Прищурив раскосые глаза, сдвинув брови, он неподвижно стоял у флагштока и грозно смотрел на швабру в руках растерявшегося молодого матроса.

— …Не невеста, — торжествующе выпалил наконец старпом сердитым голосом. — Шевелитесь у меня! Чтобы все блестело и играло, как…

Лисогуб снова не закончил фразы. Он досадливо покрутил шеей, словно пытаясь раздвинуть тугое кольцо жесткого воротника кителя. Матросы заулыбались. Кто-то из них откровенно прыснул в кулак. Старпом недобрым взглядом обвел некстати развеселившихся матросов, и те, отвернув лица в сторону, с веселым ожесточением задвигали швабрами и тряпками. Мгновенно оценив обстановку, капитан-лейтенант всплеснул руками, звучно шлепнул по тугим ляжкам и пробормотал: