Борис Бурлак - Левый фланг

Немногим дольше Толбухина оставался в строю командарм Глаголев. На Донце и на Днепре он командовал нашей армией. Мы чувствовали себя за ним как за каменной стеной. Конечно, иные из солдат и в глаза не видели его, но, странное дело, солдаты всегда тонко чувствуют характер полководца. Еще в сорок третьем, под Харьковом, заняв свое место на переднем крае, мы быстро убедились в том, что попали в умные, заботливые руки доселе неизвестного нам генерала. Мы привыкли считать Глаголева своим даже тогда, когда он уже командовал соседней, 9-й гвардейской, армией, с таким блеском наступавшей на Венском направлении.

Давно нет в живых и маршала артиллерии Неделина. Но до сих пор оттуда, с того Кицканского плацдарма, южнее суворовских Бендер, долетает гул стоминутной артиллерийской подготовки. Такой тесноты от множества гаубиц и пушек никому из нас еще не приходилось наблюдать на переднем крае. Неделин, точно органист, на тысячах труб начал громовую у в е р т ю р у перед Ясско-Кишиневской битвой, и вся земля в тираспольских садах покрылась яблоками, и пехота пошла по яблокам в атаку. Потом мы не раз слушали в окопах его утренние ф у г и на Дунае, на линии Маргариты, на Балатоне. И в венском лесу перекатывалось эхо его победных батарей, заключительное эхо Великой войны. Много лет спустя его назначили главнокомандующим ракетными войсками. Но тут несчастье…

Недаром говорят, — беды вереницей ходят: не успели, мы, солдаты Третьего Украинского, привыкнуть к мысли, что маршала Неделина больше нет среди нас, как эта новая беда на горе Авала. В первый час тяжкое известие по радио не воспринималось ни разумом, ни сердцем. «Да что же это такое, что за напасть такая?» — думал я, вспоминая Бирюзова, Жданова. Свои солдатские симпатии к этим людям я пронес через всю жизнь. Значит, верно, что оружие объединяет людей сначала временно, а потом оказывается, что навсегда.

О Бирюзове ходили по фронту всякие легенды: о его мудрой точности, редкой памяти, о его железном распорядке дня, При нем штабной о р к е с т р отличался виртуозной сыгранностью. То была изящная и, казалось, легкая работа, когда все — от наштафронта [1] Начальник штаба фронта. и до юных лейтенантов — ПНШ [2] Помощник начальника штаба. полков, — все буквально с полуслова умеют понимать друг друга. Русские, быть может, и долго запрягали, но зато уж так славно отмахали самые длинные перегоны второй мировой войны. До конца жизни не забудутся наши К а н н ы под Кишиневом, в которые Бирюзов вложил столько труда. Он был одним из тех блестящих генералов, что достигли фрунзенских вершин оперативного искусства. И вполне естественно, что он позднее стал маршалом, начальником Генштаба.

А комкора Жданова я, как сейчас, вижу на Злато-Планинском перевале в горах Восточной Сербии. Он стоял в окружении офицеров, на обочине дороги, пропуская мимо себя танки, самоходки, бронетранспортеры, зенитки, автомобили. Вся эта махина гвардейского мехкорпуса с необыкновенной, суворовской, дерзостью прошла вслед за пехотой над синими безднами Балкан и вырвалась в долину Велика Моравы, боевым курсом на Белград.

Толбухин, Бирюзов, Неделин, Глаголев, Жданов, Шкодунович… Уже не на поле боя, а на мирной полосе длиною в четверть века пали они — каждый на своем посту. И если вглядеться в глубину всего строя героев Отечественной войны, то левее командующего фронтом, левее командармов, комкоров и комдивов стоят мои однополчане. Это командиры полков, батальонов, рот, взводов. И рядовые. Десятки тысяч рядовых, воевавших в нашей дивизии. Если бы они сейчас встали из земли, то дивизия превратилась бы, пожалуй, в армию полного состава. А если бы поднялись по тревоге все погибшие на рубежах Третьего Украинского фронта, то они одни бы прикрыли собой всю родную землю от моря и до моря.

Но нет, никто из них не встанет по боевому расписанию. Ни маршалы, ни взводные, ни рядовые. Никто из них не услышит трубного сигнала в грозный час. Никто не увидит сигнальной ракеты над передним краем. И все-таки мертвые бойцы лишь перемещаются на тот вечный Левый фланг, который зовется памятью народа. И мы их числим всех в ударном стратегическом резерве, — на крайний случай. В боях местного значения, которые время от времени навязывает нам противник, мы обходимся, конечно, собственными силами, но если грянет гром большой войны, то вместе с нами встанет по ранжиру, на Левом фланге, и наша память о погибших. О память! Ты не раз водила поредевшие полки в отчаянные контратаки, неимоверным усилием воли разрывала кольца окружений, стояла насмерть на только что захваченных плацдармах, что насквозь простреливались из пулеметов.