Георги Лозев - Я, Легионер

Вокруг нашего лагеря было полно финиковых пальм. Видимо, это был основной фрукт в этом оазисе. Варенье, сухари и печенье мне надоели, и я решил залезть на пальму. К счастью, она не была слишком высокой, а финики были очень хрупкими. С тех пор как я приехал в Африку, я похудел больше чем на десять килограммов, так что ствол удержал меня, и я с удовольствием жевал сладкие фрукты. Йорданов также залез на пальму и начал есть финики. Наш капрал-механик рассмеялся, показывая на группу детей, которые подходили, предлагая именно финики. Мы слезли с деревьев и обменяли печенье и консервы на два мешка сладких фруктов.

Мы сели под кустом, держа в руках финики и бутылки минеральной воды, и стали любоваться пейзажами, пальмами, дюнами и удивительно мелким песком. Вдруг странный шум позади нас прервал тишину, и, обернувшись, мы увидели метрах в двадцати караван кочевников. Когда к нам приблизился их вожак, мы вскочили на ноги. Он остановился и крикнул с почтительного расстояния:

— No, photo, no!

— О.к., — сказал я и бросил ему две банки.

— Спасибо, спасибо, — он поклонился и лишь тогда разрешил нам фотографировать.

Мы продолжали есть финики, когда группа детей начала робко подходить к нам. Большинство из них были завернуты в очень красочную одежду. Это были девочки. Когда мы встали, они побежали в панике, но увидев, что мы не гонимся за ними, остановились и начали снова приближаться сантиметр за сантиметром. Я взял две пачки обычного печенья и крикнул им:

— Подарок! — я держал печенье в руках, так как не собирался бросать еду голодным, как собаки, детям. — Берите, не бойтесь!

Дети, видя печенье, быстро подошли и протянули ко мне руки. Чувствуя интересный момент, я закричал Йорданову:

— Давай, еще одно фото, для National Geographic.

Пока я не открыл пакет, дети сидели смирно. Но когда они увидели, что я начинаю раздавать печенье, набросились на меня, как дикие зверьки. Я попытался объяснить, что хватит всем, но никто не слушал меня, и передо мной предстала сцена как из матча по регби. Печенье исчезло из моей руки в считанные секунды. Я отошел от них и пожалел о своей идее. Никто не может понять то, что никогда не испытывал. Я знал, я голодал, но увидев этих детей, понял — я никогда не был по-настоящему голодным. Йорданов, оставив свою камеру, взял FAMAS. В следующий момент дети исчезли, как будто их никогда не было. Больше никто не пришел к нам, и мы снова сели есть финики и любоваться пейзажем. Вдруг мой друг толкнул меня и сделал следующее заключение:

— Брат, я чувствую, что это моя профессия.

— Что, какая профессия? — я посмотрел на него с удивлением.

— Ну, эта — легионер, коммандос или рейнджер, назови, как хочешь. — И он пояснил: — Еще когда я был в болгарской армии в Камбодже, мне понравилось, но потом я подумал, что это был способ отслужить и подработать что-то. Но когда я уволился, начались тусовки, то да се, но всегда мне чего-то не хватало, и теперь я здесь снова, я нашел свое место, поэтому я говорю себе — эта работа для меня, и я…

— Я не придерживаюсь твоего мнения, — сказал я. — Легионер не моя профессия и никогда ей не будет. Я пришел сюда искать чего-то гораздо большего, чем ремесло. Я покинул Болгарию из-за кризиса, но вступил в легион, потому что был в тупике, я просто чувствовал, что это мой рок и моя жизнь должна пройти здесь. Я никогда не был так уверен, что это мой путь, как в тот день, когда переступил порог центра вербовки, но я знаю, что это не профессия. Для меня это школа, из которой я черпаю удивительный опыт.

— Еще бы, я вижу, ты кайфуешь здесь, — прервал меня мой верный спутник. — Так что не строй из себя ученого и признай, что и в тебе отдается эта профессия.

— Мне хорошо есть финики под пальмой в оазисе. Я горжусь тем, что мне удалось стать легионером, но если я решу, что это просто моя работа, все потеряет всякий смысл.

— Эй, ты чушь какую-то несешь, и я не могу это понять. Если тебе весело здесь, посиди до пенсии, а затем отдыхай до конца жизни.

— Я хочу больше в этой жизни, пенсия меня не волнует, меня волнуют люди и приключения. Если найду таких друзей, как ты, Тодоров, Фудзисава, Иллер, Сергеев и, возможно, даже еще кого-то, зачем мне пенсия, если я могу на вас рассчитывать.

— Сегодня ты можешь рассчитывать на нас, но завтра мы состаримся, и крыши наши поедут. Бог знает. Одни помрут, другие женятся, что является худшим вариантом, третьи уедут на другой край света — что ты будешь делать без пенсии?

— Я буду ездить на мотоцикле, только время от времени буду просить немного денег на бензин.