Поль Сидиропуло - Костры на башнях

У старика Мишо труппу альпинистов напоили горячим молоком; непривычно вкусным показался кукурузный, чуть обессоленный чурек. Жирный овечий сыр тоже всем понравился.

Затем отправились к «Приюту одиннадцати», где должны были собраться все альпинисты. Одна группа двигалась через перевал Бечо, другая — через перевал Донгуз-орун-Баши, а третья прибыла из Тбилиси. И все вскоре объединились в один отряд.

Здание «Приюта одиннадцати» было повреждено бомбами, фасад его весь изрешечен пулями, крыша с дизельной станции снесена взрывом. Повреждена была и метеорологическая станция.

— Варвары, — заметил кто-то. — Разрушили самое высокогорное в мире научное учреждение. Ну какое оно имеет военное назначение?

Трехэтажное здание гостиницы «Приюта одиннадцати», обитое оцинкованным железом, обтекаемыми формами напоминало гондолу огромного дирижабля. Гостиница была построена в тот, тридцать девятый год, когда приезжали немецкие туристы.

— Отель под облаками! — восторженно оценил тогда архитектурные особенности здания Карл Карстен.

«Посмотрел бы теперь, — подумал невольно Виктор, — во что превратили уникальное помещение его озверевшие соотечественники — всего несколько уцелевших комнат. Да и что стало с самим Карлом Карстеном — уцелел ли он?»

Ни днем, ни вечером не утихал ветер. Кто-то решил внести в унылое ожидание разрядку — ударил по струнам гитары, запел песню, которую написали и не раз пели альпинисты:

Подхватили другие:

Голоса альпинистов перекрывали неутихающий шум ветра:

Многие альпинисты знали друг друга по прежним восхождениям, встречались время от времени и здесь, на Кавказе, и в других высокогорных местах. Взрослые радовались, тискали друг друга, как дети, рассказывали о своих новостях, вспоминали о довоенном житье-бытье: кто женился, у кого родились дети, а кто стал дедушкой, а с горами не намерен расставаться.

— Такая возможность — повидать сразу стольких друзей.

— Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло…

Либо просто смотрели друг на друга, молча выражали свои чувства, свои симпатии и слушали товарищей.

А на дворе продолжала свирепствовать непогода. Кто-то отворил дверь в небольшой вестибюль, и сердитый надрывный вой ветра ворвался в помещение.

— Какая ужасная погода, — говорили альпинисты. — Когда только угомонится ветер?

— На дворе еще зима, — успокаивал Соколов. — Вполне обычная, февральская непогода…

— Тогда сорвутся наши планы.

— Это почему же?

— Пока будем пережидать, съедим все наши запасы.

— Ждать долго не будем. Непогода, как мне кажется, не скоро угомонится. Так что нужно идти, — сказал Соколов.

— Ты серьезно?

— Вполне.

— В такую непогоду?

— Разве не приходилось…

Виктор вспомнил, как не так уж давно выводил людей по ущелью. Здорово тогда перехитрили немцев, хотя и крепко помучились…

Ветер бушевал почти неделю. На исходе были продукты, а восхождение откладывалось на неопределенный срок. Наконец решили идти. Руководитель разделил отряд, и, несмотря на буран, первая группа из шести человек отправилась к западной вершине Эльбруса.

…В хорошую погоду штурм вершины продлился бы часов восемь — десять. Прошло уже пятнадцать часов, а группа все еще не возвращалась.

— Установим дежурство, — распорядился руководитель отряда.

Каждые пятнадцать минут подавали сигналы сиреной, стреляли из автоматов, пускали ракеты.

— Нет, не перешуметь, как видно, нам разгулявшийся буран, — приходили к печальному выводу альпинисты. — Да разве можно разглядеть сигнальную ракету в плотном слое облаков, окутавших весь массив Эльбруса! Нужно что-то предпринимать.

— Надо идти им на помощь! — заключил руководитель отряда.

— А есть ли гарантия, что не затеряется спасательная группа? — высказывались сомнения.

— Вообще-то не нужно было спешить…

— Иного выхода нет, — сказал Виктор. — Отправимся немедленно.

— Пусть Соколов сам поведет спасательную группу, — предложили альпинисты.