Поль Сидиропуло - Костры на башнях

«…южный фронт, тот фронт, где в районе Сталинграда и на Кавказе немецкие войска вели до поздней осени ожесточенные бои и, несмотря на это, не сумели добиться стратегического успеха, оказался для германской армии критическим пунктом».

Не хотят признаться до конца, боятся заявить во всеуслышание о том, что 330-тысячная армия разгромлена, а остатки ее вместе с командующим генерал-фельдмаршалом Паулюсом попали в плен. Поражение под Сталинградом и на Кавказе… Нет, нельзя в одной руке удержать два арбуза.

Уже за первые двадцать дней наступления русских немцы потеряли пять дивизий, корпус особого назначения «Ф», значительно поредело соединение генерала Вальтера Блица, так и не осуществившего свою заветную мечту — выйти к морю через перевалы. Большие потери понесла «непобедимая» танковая армада Клейста: 170 танков ее было уничтожено, противник захватил 314 «ягуаров», 600 вагонов с авиабомбами размером в два человеческих роста, на которых было написано крупно: «Для Кавказа». В первые январские дни сорок третьего года в боях за Нальчик было утрачено 26 орудий, 41 пулемет, 50 минометов, 27 автомашин и много другой боевой техники.

Бои шли на подступах к Тереку, а город немцы сдали без боя: подожгли склады, взорвали некоторые здания и убрались.

Первым в город вошел батальон Тариэла Хачури. Бойцов встречали женщины, дети, старики. Люди плакали, радовались, людская запруда не давала пройти бойцам: здесь, в скверике на окраине, и без того нестройная колонна батальона вовсе расстроилась. Горожане бросились обнимать своих земляков.

Хачури не узнал в седой, осунувшейся женщине прежнюю молодую краснощекую Таню Семенюк, по мужу Прохорову. Прохорова ли она теперь? Фамилия, разумеется, тут ни при чем, и фашистский разведчик просто воспользовался ею. Беда в другом… Таня не думала, что вскоре свои же, родные ей советские люди учинят ей суровый допрос: как же это ты, мол, учительница, воспитывающая учащихся, умудрилась выйти замуж за лютого врага? А если не доглядела поначалу, по молодости, неужто потом с годами не могла разобраться? А может быть, догадывалась, да молчала? Других ведь расстреляли, а ее выпустили. Почему? После таких вопросов Таня не раз сожалела о том, что не бросилась в холодные пенящиеся воды Терека, когда стояла у излучины реки.

Но это потом, а пока она пожалела, что бывший начальник отделения милиции Хачури не узнал ее, учительницу его сына, и хотела было напомнить о себе, но щемящая обида перехватила горло, и она с тоской смотрела ему вслед, когда он направился домой.

А Тариэл между тем сбавил шаг. Куда это его понесло? Там, дома, никого: жена с детьми заранее, еще до оккупации, отправилась к своим родителям в тыл. И все же родной дом тянул к себе. Чем ближе подходил, тем больше волновался. Глухо, необжито, ставни на окнах закрыты, как глаза усопшего. Из-под снега в саду торчали наклонившиеся ореховые колья, на которых вилась фасоль, оголенные потемневшие деревья ждали весну.

Генерал Тимофеев задержал в штабе корпуса Виктора Соколова еще на несколько минут. Вроде бы не собирался давать советы опытному альпинисту, предостерегать его, да вдруг, глянув на него, в последний момент не сдержался.

— Сводка погоды не очень обнадеживающая, — сказал Василий Сергеевич. — Снегопады, трескучие морозы… и все такое предсказывают синоптики. Будьте предельно осторожны.

— Отправляются на Эльбрус наши самые опытные альпинисты, товарищ генерал, — ответил Виктор.

— И все-таки, сынок, лучше немного переждать…

В январские морозные дни доставалось всем. Такая погода, предсказывали некоторые, нам, дескать, на руку: она парализует фашистскую армию и погонит немцев так, что пятками засверкают… Так-то оно так, однако холода в немалой степени осложнили и наступление советских войск. Мощный смерч, раскручивающий лихо и стремительно снег и песок в моздокских и в ставропольских степях, превращал подчас день в беспросветный мрак, валил бойцов с ног, нещадно колол лицо, запорошивал глаза, затруднял дыхание…

— Каких только зим не приходилось пережить за военную службу! — посетовал Тимофееву генерал Тюленев. — Февральскую слякоть на фронтах первой мировой войны. Январские стужи в Поволжье в годы гражданской… Ураганные ветры на Каспии, декабрьские и мартовские морозы в Подмосковье. Однако то, что сейчас здесь творится — нечто невообразимое…

Василий Сергеевич пожал Соколову руку и пожелал: