Вячеслав Бондаренко - День «Б»

«Капитан» сделал вид, что не услышал насмешки.

— Дальше что? Только подробно…

— Дальше погрузились в автобус. Штабной. Австрийский. Марки «Грэф-унд-Штифт». Номер WH-544—301. Достаточно подробно?.. — «Сержант», похоже, начал издеваться. — И поехали в сторону Минска.

«Капитан» недобро уставился на «сержанта» немигающими прозрачными глазами.

— Значит, надо двигать за ними.

— Слушай, командир, — хрипло окликнул старшего заросший бородой «лейтенант», — а может, ну их на фиг, а?.. Один же из группы уже есть? Есть. Документ, подтверждающий это, есть? Есть. Чего еще надо?.. Дня через три тут все равно зона ответственности «Смерша» 3-го Белорусского будет.

— Во-он ты как заговорил, Петрович… — неопределенно протянул тот, кого назвали командиром. — Ладненько. Обсудим твою жизненную позицию отдельно, после того как задание будет выполнено…

Бородач скрипнул зубами и замолчал.

Отдавая приказ поместить задержанного парашютиста в камеру и при этом не трогать его, оберштурмфюрер Хойзер, естественно, руководствовался отнюдь не соображениями гуманности. Гуманных людей в гестапо не держали, там в них не было никакой надобности. И у Каспара Хойзера совершенно не зря даже в СС была репутация человека холодного, жестокого и бездушного, ради достижения цели не останавливающегося ни перед чем. Но в то же время и в глупости его никто бы не заподозрил.

Оставшись один, Хойзер в задумчивости прошелся по своему небольшому кабинету. И чем больше он размышлял над обстоятельствами происшествия, тем более оно казалось ему перспективным с точки зрения его будущего. Не карьерного роста (хотя и это тоже), а именно будущего…

Хойзеру было 25 лет и он относился к числу немцев, детство и юность которых прошли при Гитлере. С 14 до 18 лет — Гитлерюгенд, год трудовой повинности в Имперской Рабочей службе, а затем юнкерская школа СС в Брауншвайге — в этот короткий перечень укладывалась вся биография Хойзера. Он с гордостью считал себя элитой германской нации — ведь офицеры СС обязаны были предоставлять командованию родословную начиная с 1750 года. В роду Хойзеров были одни арийцы.

В 1940 году, после ранения, полученного во Франции, Хойзера перевели на службу в германскую внешнюю разведку, шефом которой был Вальтер Шелленберг. Некоторое время ему довелось поработать даже в центральном аппарате ведомства, в Берлине. Но потом положение на фронтах осложнилось, сотрудников стало не хватать, и вскоре Хойзера направили на Восток, в распоряжение Начальника СС и полиции Белоруссии. Слабым утешением являлся только тот факт, что с недавних пор он совмещал работу в IV отделе с руководством отделом Н, подчинявшемся лично Шелленбергу.

Работал он добросовестно и плодотворно, нагоняя страх и на врагов, и отчасти даже на коллег. Но чем дальше, тем больше он задумывался о том, что ждет его впереди.

То, что Германия не может выиграть войну, Хойзеру было понятно уже давно. Вермахт может сколько угодно демонстрировать чудеса храбрости, но верить всерьез в то, что Германия одолеет могучую тройку Англия — США — СССР, могли только очень большие поклонники фюрера или полные идиоты. Что, как правило, было понятием равнозначным… После высадки союзников в Нормандии сомневаться в этом не приходилось. Кто знает, где американские танки будут на Рождество 1944-го — может, в Берлине?.. Следовательно, в самое ближайшее время судьба Германии резко изменится, а с ней изменится и судьба его, Хойзера.

Если в войне победит коалиция западных демократий, то именно их расположением следовало заручиться заранее. О том, чтобы завоевать доверие русских варваров, Хойзер не думал. Это дикая орда, пришедшая с Востока. А вот с англичанами немцы вполне могут вести переговоры — просто потому что они из одного теста. Норвежец или англичанин, француз или бельгиец могут сколько угодно не любить немца-нациста, но все они гораздо быстрее найдут с ним общий язык на одном простом основании: все они — европейцы.

«Кто из высших чинов рейха останется на плаву в случае краха? — рассуждал Хойзер. — Конечно, глава военной разведки. Разведчиков ценят в любой стране и при любом режиме. Никто не тронет Шелленберга после победы. Его ум, знания, опыт и связи интересны всем.

А если дать Шелленбергу лишний козырь, который поможет ему выстроить добрые отношения с будущими победителями?.. Тогда он не забудет этого». И обеспечит благополучную послевоенную судьбу ему, Хойзеру…